– Эти потоки возникают при быстром течении жидкости или газа, например, при истечении газа из сопла реактивного двигателя. Ван Гог временами писал воздушные потоки, словно видел их собственными глазами. Удивительно, но он распределял яркость на своих картинах таким образом, что это полностью соответствовало математическому описанию турбулентного потока.
– Ты же говорил, он был тяжело болен?
Голландец отпустил Соню, подошел к столу и провел по простыне пальцами.
– Да… Наверное, поэтому он и обладал способностью видеть турбулентность. Я заметил, что картины, на которых присутствуют завихрения, написаны им как раз в те периоды, когда обострялись кризы. Когда же он лечился и находился под воздействием седативных препаратов, в частности брома, он пребывал в состоянии полного покоя. И тогда на картинах отсутствовали признаки завихрений… Ван Гог видел ветер, вот в чем дело…
– Никто не может видеть ветер, – решительно заявила Соня. – Ты хочешь есть?
– Да, – пробормотал Голландец, – никто не может видеть ветер… – Вспомнив о чем-то, он оживился: – Я так голоден, что съел бы сейчас курицу вместе с костями! Может, закажем что-нибудь из ресторана?
– Ты забыл? – встревожилась она. – Мы ужинаем у мамы.
– У мамы? – растерянно переспросил он. – Ах да, у мамы… Я действительно забыл.
– Это потому, что ты не любишь мою маму.
«Да, не люблю. Но еще больше не люблю ходить к ней в гости».
Через полчаса они вышли из дома.
Действительно, он не любил маму Сони. В ее стремлении угодить ему он безошибочно угадывал неутомимые попытки заглянуть в его прошлое. Женщина была почти уверена в том, что ее дочь и не без изыска одевающийся, свободно рассуждающий на самые разные темы мужчина созданы друг для друга. Она принимала союз Сони и Голландца, терпеливо ожидая, когда эти двое наконец заговорят об официальном оформлении отношений. Женщина не набожная, более того, покинувшая мужа и имеющая приходящего женатого друга, она всеми силами старалась придать отношениям Сони и Голландца надежность и праведность. До открытых поучений она еще не дошла, однако Голландец чувствовал – еще несколько месяцев, и «задушевные» беседы начнутся. «Ну, что же вы, – словно невзначай роняла Маргарита Николаевна за столом, – это же грех. Люди должны жить в зарегистрированном браке. Я уж не говорю о венчании. Хоть в ЗАГС сходите». Но поскольку пока она благоразумно не требовала конкретных обещаний, Голландец ограничивался комплиментами в ее адрес и, конечно же, горячо любимой ею Сони.
