— Все ясно, — пробормотала Элис, поворачиваясь к Кловер. — Значит, никто в этом доме не считает нужным войти в мое положение.
— Мы понимаем, что ты не хочешь иметь с нами никаких дел, — ответила Кловер. — И платим тебе той же монетой.
Элис начала спускаться по лестнице, бережно поддерживая свои юбки, словно боясь даже краешком одежды коснуться Кловер.
— Думаю, я никогда не дождусь благодарности за то, что я сделала для папы.
— Да что ты вообще когда-нибудь для него делала?
— Если бы не я и не мое положение в обществе, папу похоронили бы за оградой этого жалкого городского кладбища, но я шепнула словечко священнику.
— Не стоит поглаживать себя своими белыми ручками, сестрица. Ты к этому не имела никакого отношения.
— Чепуха! Никто не поверил, что это был несчастный случай. И священник не стал бы поддерживать эту ложь, если бы не я и влияние моего мужа Джона.
— На самом деле он занял такую позицию, потому что я сказала ему, что если он поведет себя иначе, то я позабочусь о том, чтобы все в Ланглейвилле узнали о его тайных свиданиях с миссис Паттерсон на Харбор-роуд.
Элис в ужасе уставилась на Кловер:
— Неужели ты шантажировала человека духовного звания?
— Да, именно так.
— Что ж, я очень рада, что ничем не буду связана с человеком, способным на подлые поступки.
— Эта подлость не идет ни в какое сравнение с поведением родственников, которые отворачиваются от своих близких в трудные для них времена.
— Я не могу позволить себе заниматься благотворительностью. Я имею определенное положение в светском обществе, которое должна постоянно поддерживать.
— Прекрасно. Иди поддерживай, но имей в виду, что сегодня тебе последний раз удалось причинить маме боль.
Кловер еще некоторое время наблюдала за тем, как Элис усаживается в экипаж и отъезжает, потом повернулась к Балларду и тихо произнесла:
— Мне очень жаль, мистер Макгрегор, что вы стали свидетелем столь неприятной сцены.
— Это было очень познавательно, — пробормотал он.
— Возможно. Но еще раз прошу прощения. Я же видела, как неловко вы себя чувствовали.
— Дело не в вашей ссоре. Когда твоя сестра отъезжала в своем экипаже, я вспомнил одну сцену в Эдинбурге.
— Если Элис напомнила вам о чем-нибудь, то наверняка эти воспоминания были не из приятных.
Баллард лишь улыбнулся в ответ:
— Да, не из приятных. Она напомнила мне тех леди, за которыми я, бывало, наблюдал в Эдинбурге. Я мог часами стоять на самой оживленной улице города и просто наблюдать за людьми, но особый интерес у меня вызывали состоятельные дамы.
