— Да и купец не рискнет выехать в таком-то кавардаке, — глубокомысленно отзывается Лотарингский Малыш. — Кто знает, сколько времени нам придется провести в засаде, подстерегая караван!
Выслушав всех, шевалье де Кардига неожиданно улыбается.
— Я что, сказал что-то смешное? — сдвигает брови гасконец.
— Дело в том, — отвечает командир, — что купец, которого мы должны будем пощупать, нынешним вечером втайне ото всех выехал из Саутгемптона в Лондон.
— Так почему же мы, вместо того чтобы устроить засаду, занялись черт знает чем? — зло выкрикивает гасконец.
— Мы успеваем на встречу, сьер Габриэль, — вмешиваюсь я в разговор.
— Успеваем, как же! — каркает тот, перекосив рот. — Да мы не знаем, по какой из трех дорог ушел купец!
— Выберем любую, и дело с концом, — предлагает Жюль. — Неплохой шанс, один из трех!
— Шансов у нас значительно больше, — мягко прерываю я сьера де Фюи. — Ведь каравану придется пойти по самой плохой дороге, вброд через реку, а такой путь выбирают последним.
— Придется пойти, — медленно повторяет Малыш. — Но почему?
— Стоп! — выкрикивает наваррец, выставив перед собой руку. — Кажется, я догадался.
Сьер Габриэль озадаченно глядит на меня, словно впервые оценив по достоинству, а затем поворачивается к командиру.
— Я не удивлюсь, шевалье де Кардига, если это была его собственная идея, — бросает он с ухмылкой.
— Так оно и есть, — кивает командир.
— Не надо ничего говорить, — возмущенно фыркает парижанин. — Дайте мне самому подумать!
Наморщив лоб, Жюль с минуту размышляет, а когда парижанин поднимает голову, глаза его светятся неподдельным весельем.
— То-то я погляжу, когда ты вернулся в гостиницу, от тебя попахивало дымом. Я еще подумал, как здорово ты подкоптился!
— Да о чем вы говорите? — с досадой восклицает Малыш. — При чем здесь какой-то дым?
— Сьер де Фюи желает сказать, — ровным голосом произносит командир, — что наш юный друг питает нездоровую страсть ко всему, что горит и взрывается. Ну, не дошло еще?
Малыш решительно мотает головой и смотрит на меня с каким-то детским любопытством.
— Шевалье де Армуаз попросту сжег два моста через реку, оставив один-единственный путь, по которому смогут пройти фургоны нашего купца! — с апломбом объявляет парижанин, тут же залившись довольным смехом.
— Да когда он все успевает?! — хлопает себя по бедрам стрелок. — Чертовщина какая-то!
И вовсе не чертовщина, просто я, дитя двадцать первого века, ценю каждую минуту своего времени. Только тот, кто напрягает все силы до крайней степени, не разрешая себе толком выспаться и отдохнуть, может добиться чего-то в жизни. Вслух я этого, разумеется, не произношу, не люблю громких слов.
