Харриет кивнула.
- Привозит и увозит вести, - задумчиво произнесла она. - А ты написала о новостях?
- О некоторых.
- И о том, что я здесь?
- Ну конечно.
- Они захотят, чтобы я ушла.
- Почему?
- Актриса. Им это не понравится.
- Я не написала им о том, что ты была актрисой.
- Как это?
- Ну, я сообщила, что ты прибыла с группой людей, которым пришлось задержаться здесь из-за снегопада. Ты повредила лодыжку, была вынуждена остаться, а затем предложила помощь в обучении детей. Ведь, собственно, так и было?
- Значит, ты не рассказала им всего? Я старалась не смотреть ей в глаза.
- Я не солгала им, - сказала я, оправдываясь. - Я написала, что тебя любят дети, что они учатся с удовольствием и что мы даже сумели поставить пьеску.
Харриет вдруг рассмеялась и обняла меня.
- Милая Арабелла! - воскликнула она. Я с некоторым смущением высвободилась из ее объятий. У меня возникло ощущение, что я становлюсь похожей на нее. Я больше не была невинной девочкой, всегда откровенной со своими родителями.
- Пора спускаться вниз, - сказала я. - Что за мрачное место! Представь себе человека, весь день высматривающего, кто едет, чтобы поднять тревогу при приближении врага.
- Нужно иметь достаточно много врагов, чтобы обеспечить наблюдателю занятие на целый день.
- Ну, он ведь высматривал и друзей. А кроме того, стоя на карауле, он сочинял песни. Я слышала, что все дозорные были менестрелями.
- Как интересно!
Когда мы подошли к винтовой лестнице, Харриет взяла меня под руку.
- Очень мило с твоей стороны дать обо мне столь лестный отзыв, - сказала она. - Если бы ты написала, что я актриса, которая проникла сюда обманом, это вызвало бы опасения. Отлично! Теперь нам не придется выставлять на башню дозорного, поджидающего приезда обеспокоенных родителей. Иногда бывает полезно немного отклониться от истины, если она может понапрасну растревожить людей.
Мы спустились вниз.
Мне было слегка не по себе. И в то же время я знала, что была бы несчастна, если бы мои родители отослали Харриет прочь.
***
В этот вечер она вновь явилась ко мне в спальню, чтобы продолжить начатый когда-то разговор. Я думаю, узнав о содержании моего письма к матери, она стала больше доверять мне.
Усевшись на свое любимое место возле зеркала, Харриет распустила по плечам свои длинные волосы. Она показалась мне просто обворожительной. Я видела в зеркале свое отражение. Мои густые прямые каштановые волосы тоже были распущены - я как раз собиралась начинать их расчесывать, когда Харриет постучала в дверь. Я была очень похожа на свою мать, которую все находили красивой. Я унаследовала ее живость, ее изящно прорисованные брови и глубоко посаженные глаза с несколько тяжеловатыми веками, но было ясно, что мои волосы и глаза выглядели бледно в сравнении с яркостью Харриет. Я утешила себя тем, что почти все женщины на ее фоне казались бы бесцветными.
