Дни торжеств были, бесспорно, грандиозны, зато будничная жизнь при дворе была невыносимо скучной.
«Не стану досаждать Вам, — пишет Гарвей в письма к леди Сандон, описанием наших занятий в Хемптон-Корте. Никакая рабочая лошадь не ходит так строго все по одному неизменному кругу; так что, определив с помощью календаря день недели и с помощью часов — время суток, Вы можете с полной достоверностью сказать, не прибегая к иным источникам сведений, помимо собственной памяти, что именно сейчас происходит в стенах дворца. Прогулки пешком и в портшезах, приемы и аудиенции заполняют утро. А вечером Король играет в коммерс или трик-трак, а Королева — в кадриль, и каждый вечер бедная леди Шарлотта принимает ее вызов, и Королева дергает ее за капюшон а Наследная Принцесса щелкает ее по пальцам. Герцог Графтон еженощно на сон грядущий принимает снотворную дозу успокоительной лотереи, сладко засыпая между принцессами Амелией и Каролиной. Лорд Грэнтем бродит из комнаты в комнату, точно безутешный призрак, а на устах его печать, как пишет Драйден; по временам он ни с того ни с сего вдруг взбадривается, словно огонь в очаге, который помешали кочергой, чтобы ярче горел. Но вот, наконец, Король встает; игра окончена; можно расходиться. Их Королевские Величества удаляются, он — об руку с леди Шарлоттой, она — с лордом Лиффордом; лорд Грэнтем уходит с леди Фрэнсис и мистером Кларком; кто идет ужинать, кто прямо спать; и так день да ночь — сутки прочь».
Любовь короля к родному Ганноверу служила предметом довольно грубых шуток для его английских подданных; при упоминании о сосисках с капустой все неизменно покатывались со смеху. Еще когда к нам приехал наш теперешний принц-консорт, на улицах Лондона распевали песенки, в которых высмеивалось все немецкое. В витринах колбасных лавок выставлялись гигантские сосиски, служившие, как надо было понимать, ежедневной излюбленной пищей немецких господ. Я сам помню карикатуры по случаю бракосочетания принца Леопольда с принцессой Шарлоттой; высокородный принц изображался в лохмотьях. Супругу Георга III называли нищей германской герцогиней, поскольку в Англии считалось, что все герцоги, кроме английских, нищие. Король Георг платил нам той же монетой. Он считал, что нигде, кроме Германии, нет хороших манер. Однажды Сара Мальборо прибыла с визитом к принцессе как раз в тот момент, когда ее королевское высочество секла одного из своих монарших отпрысков. По этому поводу находившийся тут же Георг заметил ей: «Да, в Англии ни у кого нет хороших манер, потому что смолоду вас плохо воспитывают». Он утверждал, что в Англии ни один повар не умеет жарить мясо, ни один кучер не умеет править лошадьми; он счел возможным усомниться в превосходстве нашей знати, наших лошадей и нашего ростбифа!
