В источниках есть сведения, что Александр и другие русские князья участвовали в подготовке мятежа (61, 44). Однако большинство летописцев изображают восстание как случившийся по воле Божьей внезапный взрыв народного негодования. Но уже то, что выступление произошло одновременно в нескольких городах, заставляет задуматься. Примечательно и то, что, по свидетельству летописца, „бесермен“ выгнали из городов, но, по-видимому, сохранили им жизнь, предав казни лишь таких русских изменников, как бывший монах Зосима. Такая умеренность разъяренной толпы по части расправы с „бесерменами“ возможна была лишь в том случае, если власти держали под контролем весь ход событий.
Участие русских князей в восстании 1262 г. — не более чем гипотеза. Однако и при таком понимании событий поездка Александра Невского в Орду в 1262–1263 гг. имела огромное значение и для всей Руси, и для него самого. На этот раз, как и предполагал Невский, хан потребовал прислать русских воинов для участия в походе на Иран. Об этом важном обстоятельстве кратко сообщает автор „Жития Александра Невского“. „Было в те времена насилие великое от иноверных, гнали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей своих от этой беды“ (8, 437).
Князь стремился любой ценой уберечь русских воинов от принудительной мобилизации. Желая задобрить хана богатыми дарами и одновременно показать, что русским и так хватает забот по охране, западных границ „улуса“, Александр осенью 1262 г. отправил свои полки под началом сына Дмитрия в поход на „Западные страны“. Направление этого похода было вполне обычное — в Ливонию, на Дерпт (Юрьев). Русским на этот раз удалось взять город внезапной атакой. Местная знать спаслась, укрывшись в цитадели. С богатой добычей русские вернулись в Новгород. На общерусский характер похода указывает весьма широкий состав его участников. Кроме воинов Александра и его сына Дмитрия, на Дерпт ходил брат Александра Ярослав Тверской, его зять Константин Ростиславич, полоцкий князь Товтивил, а также многочисленное новгородское ополчение. В походе принимали участие и несколько сотен литовских воинов.
Источники не сохранили сведений о том, как прошла встреча Александра с ханом Берке осенью 1262 г., о чем они говорили в золоченой юрте повелителя „всех, кто живет за войлочными стенами“. Единственной живой деталью, имеющей отношение к этому сюжету, может служить словесный портрет Берке, сделанный около 1266 г. одним очевидцем:
