Лёхин с Шишиком на плече | страница 3



Какая-то раздрюченная фигура налетела на Лехина с распростертыми объятиями, проскочила сквозь него, обдав странным холодком, и размазалась по невидимой двери. Лехин ужаснулся: по твердому фигура съехала, точно яйцо, со всего маху шмякнутое о стенку. Но, отлежавшись, из неопределённой яичницы на полу фигура восстала бодро. Руки-ноги на месте, внутри контура лица повыскакивали рот, нос, глаза. Глаза поворочались немного, словно отжимая нужную площадь (место обитания — плывя в длительном ступоре, объяснил себе Лехин), — и вдруг замерли, вперившись в Лехина. Тот самый доходяга оказался, в драной хламиде. Его рот собрался в вопросительно сморщенный бублик, глаза тоже округлились. Лехин не успел ни подумать, ни сказать чего… Доходяга подхватил полы хламиды и ринулся от него с воплем:

— Батюшки-светы! Человек!

И — снова темный, тихий гараж с низким потолком.

Чуть отдышавшись, Лехин почувствовал: с головой что-то не то. Нет, мозги, вроде, пока в порядке. Макушка как-то странно ощущается. Дотронулся — и сразу понять не мог. Дошло с трудом: короткие волосы жестко стали дыбом. Ежик… Лехин сдержал истерический смешок. Ежик в тумане.

— И чего всполошились? — высказался тихий басок. — Человек о нас ни сном ни духом. А все Касьянушка. Вечно охи да ахи. Ну и что, что человек? Это ж только нам неудобственно, что человека ви-дим. Ему-то что…

— А всё ж боязно-о, — запел высокий голосишко. — Как он смотрел! Ведь словно бы видит! Уставился своими глазищами — аж горят, яко у чудища озорного. Вон, вон, так и стоит ведь! Так и пялится!

— А вот счас я ему по носу-то, — пригрозил басок, — сразу и увидишь…

От багажника к Лехину поплыла тень, очень похожая на солнечный луч с пылинками, только цвета холодного, серо-голубого.

— Ну-ну, — сказал Лехин, — по носу, да? А сдачи получить не желаете?

Он всё ещё был растерян, и только увесистая угроза баса, хоть чем-то и смущала, заставила таки ответить машинально. Вроде как в струю попал.

Но ответа его не услышали или не пожелали услышать.

Серо-голубое нечто подплыло так близко, что Лехин увидел глаза. Да, только глаза и колыхались в легком тумане. Колыхались лениво, однако зрачки твердо уставились на Лехина.

"Неприятно", — оценил Лехин отсутствие век у плавающих шариков. А потом туманная неопределенность начала резко твердеть. И, как в мультике, пластилиновыми шлепками вылепилась нормальная человеческая фигура уже знакомого пузатого мужичка. Ну, положим, нормальной только фигура и явилась, а вот одеяние… Жилетка поверх шикарнейшей шелковой рубахи; широкие штаны, по колено упрятанные в солидные сапоги, — пузатый мужик словно шагнул из пьес Островского. А уж внешность…