Голодные, продрогшие, облепленные снегом, шли они, сторонясь людских скопищ. Изредка делали привал. Выпивали по глотку водки, съедали по кусочку шоколада, зарывались в снег, дремали час-другой, прижавшись друг к другу, и снова шли.
В этой "экспедиции", как ни странно, больше всего страдал Николай Бахвалов. Он проклинал и калмыцкую степь, и суровую русскую зиму. Фокленд же ко всему относился терпеливо. Он был разведчиком-профессионалом и привык к лишениям. Он даже мог шутить, в трудные минуты декламировать стихи.
- Тяжела наша работа, - стуча зубами от холода, говорил Николай Бахвалов. - Любой командир роты если в бою возьмет деревню, так о нем трубят все газеты! А о нашем брате, разведчике, знает только его непосредственный начальник и в редком случае - узкий круг друзей.
- Да, кэптэн, - соглашался англичанин. - Это о нас сказал Редьярд Киплинг:
Пикет обойди кругом,
Чей облик он принял, открой.
Стал ли он комаром
Иль на реке мошкарой?
Сором, что всюду лежит,
Крысой, бегущей вон,
Плевком среди уличных плит,
Вот твое дело, шпион!
- Да, Киплинг... - мрачно вздыхал Бахвалов.
- Поэт поэтов!.. Вы страшитесь снега, кэптэн. А вы знаете, что такое жара? Зной? Пыль?.. Нет, вы не знаете Африки.
Увидев приближавшуюся к ним группу красноармейцев, они замолкали, замедляли шаги, пропускали красноармейцев вперед и снова одни брели в снегах.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
День и ночь по занесенным дорогам калмыцкой степи пробивалась "кавказская экспедиция" навстречу отступающей армии. Делали по тридцать сорок верст в сутки, надеясь, что за десять дней удастся доехать до Кизляра. Но на пятый день забушевал шурган. Закружились и понеслись по пустыне, точно на крыльях, горы снега, и не стало видно ни неба, ни земли.
Колонну грузовиков то и дело приходилось останавливать, брать в руки лопаты и расчищать дорогу. Потом пришлось совсем остановиться. Стояли машины, занесенные снегом, чернее тучи ходили члены экспедиции: погибнет армия в такой шурган.
Ночью ударил мороз. Прояснилось небо. Замерцали звезды - далекие, крошечные.
Закутавшись в шубу, Киров лежал в кузове головной машины на ящиках, скрепленных между собой треногой пулемета. В ящиках находились те пять миллионов николаевских денег, которые он вез из Москвы для фронтовой работы.
Думы о судьбе армии не давали ему покоя.
Вот так же через эту пустыню он ехал летом прошлого года, в дни боев за Царицын. Тогда он вез из Москвы по заданию Центрального Комитета партии два эшелона оружия и обмундирования для Северо-Кавказской армии. Кавказская дорога была отрезана белыми. Почти месяц добирался он кружными путями до места. Караван верблюдов, помнится, растянулся на много верст, стояла мучительная, жаркая и пыльная погода. Одна только горькая полынь украшала эту до отчаяния голую пустыню.
