– Мне нравится твое тело. Такое мускулистое и стройное. Мягкая сталь.
Слова, мысли и прекрасные чувства, словно хоровод, кружились в нем: «Как два диких существа, мы наткнулись друг на друга, испытав при этом доверие, а не страх». Он думал о смерти с умиротворением, почти дружелюбно.
Он гладил изгиб ее бедер, зарывался в локоны ее волос, нежно, словно она могла переломиться, целовал ее шею, спускался к груди, такой полной и упругой и одновременно такой нежной и чувствительной к его губам. Она приподнялась на локте, откинула назад волосы, грудь слегка подпрыгнула при этом. Он вновь ощутил сильный прилив желания, наклонившись и поцеловав ее живот, провел языком между ее ног. Она приподняла его голову.
– Ты собираешься затрахать меня до смерти.
– Это наоборот бессмертие. Она сонно поцеловала его.
– Это прекрасно.
– Это самое прекрасное в жизни, потому что это продолжает ее.
– Мне все равно, мне просто это нравится.
– Даже без размножения это самое прекрасное, потому что дает духовное продолжение, это...
Она провела языком по его груди, животу, взяла губами его пенис, и он оказался у нее во рту так глубоко, что почти касался горла, кончики ее пальцев нежно дотрагивались до него. Его рука скользнула вниз, но она, отстранив ее, поднялась на колени между его ног, ее волосы свисали ему на талию, ее губы скользили вверх-вниз, ее язык обволакивал его, он чувствовал прикосновение ее зубов, она слегка покусывала его, увлекая его к разливу, к жгучей радости, оставившей его тело ноющим и обессиленным.
Она легла рядом с ним, целуя его шею.
– Я хочу рассказать тебе все, но нет времени. И никогда не будет.
– Мы сделаем так, что будет.
– Нет, мы не сможем. Это дозволено только богам.
* * *
Перед закатом ветер стих. Коэн спустился по протоптанной тропинке на берег. Земля здесь была усеяна следами коз и их испражнениями. На пляже под ногами хрустели стебли пальм, а их кроны раскинулись над головой, словно зеленые солнца на фоне холодного неба. Песок был еще теплым; он сел у подернутой рябью дюны, чувствуя необъяснимую потерянность. Нахлынувшая белой пеной вода почти достала до его ног. Разувшись и сняв носки, он смотрел, как она струилась между пальцев.
«Сколько же раз каждый день я пытался понять все, что произошло? Одна смерть за другой, бомба, этот австралиец со шкуркой лемура и мотоциклом – все это какая-то бессмыслица. И она тоже не может это понять. Но хоть верит». Песок струился между пальцев.
