Учусь хорошо. Можно было бы лучше, как говорит мать, даже на «отлично», но нет желания. У нас в школе над отличниками смеются. Не модно, говорят. В профтехучилище примут и с тройками, а в институт… Я еще подумаю. Если решу в институт, есть еще время поднажать. Во всяком случае десятилетку закончу без троек. И хорошо будет, и модно.
Особого увлечения у меня нет. Книги читаю все подряд. Не всегда даже до конца. Люблю бродить по саду, плавать в лодке по озеру, наблюдать за птичками, бабочками, букашками. Еще нравится рыбалка. Но раков ловить руками люблю больше. Очень вкусное мясо. Отец любит их с пивом.
Из близких друзей у меня никого нет. Если не считать Лиду Желобкович. В классе ей дали кличку Качка. Утка, значит. Это потому, что в детстве она любила барахтаться в канаве, и мать, бывало, силой вытаскивала ее из воды. Она и впрямь похожа на утку. Вздернутый носик, вытянутые, чуть приоткрытые губы, глаза черные, горящие, словно влажная черника. У нее какая-то особенная, затаенная улыбка. И взгляд. Он порой завораживает, и я не могу оторваться от него. У Лиды волосы коротко подстрижены, собраны в узел на одну сторону. Глупая, конечно, прическа. Один бог знает, откуда она ее выкопала. Но мне нравится.
Без Лиды я не могу. Ну, не совсем не могу, но когда не вижу два-три дня, мне будто чего-то не хватает. Тогда я иду к ее дому, смотрю издали на окна, на жасмин, что под окнами, и мне кажется, что в глубине дома мелькает ее тень. Странное ощущение охватывает меня, когда Лида рядом. Я боюсь до нее дотронуться, прикоснуться, а втайне так хочется ее приласкать, погладить по голове, поцеловать. Да что это такое! Весь свет клином сошелся для меня на Лиде?
Да. Серафима перед смертью мне хотела открыть какую-то тайну. Но не успела. И я обещаю, клянусь, что то, недосказанное, я постараюсь узнать и, если понадобится, исполнить.
Правда, Лиде я пока ничего не говорил… Что еще написать о себе?»
Алеша мучительно морщит лоб, но ничего путного придумать не может. Вот снова сбился на Лиду. Но какое отношение она имеет к его родословной? Эта мысль вдруг захватывает его, написанное кажется глупым и смешным. Зачем он писал это? Разве так родословные пишутся? Алешкина рука уже потянулась к листу в тетради, чтобы вырвать его, но вдруг остановилась, замерла. Нет, пусть остается. Писать надо все, даже то, о чем думаешь. И еще неизвестно, будет ли иметь какое-либо отношение к их родословной Лида или нет. А вдруг случится, что они поженятся и Лида, как и бабушка Серафима, поставит перед ним условие: только на ее фамилию! Желобкович! Чтобы он, Алеша, делал? Неужели отдал бы свою фамилию? Никогда не согласился бы! Ни-ког-да!
