— Мне так и сказал синьор штурман: «Энрико, ты наводишь уныние на пассажиров. На корабле должен быть веселый, красивый юнга», — рассказывает Энрико. — А моей сестренке сразу сделалось хуже. Все, что я зарабатывал, я отдавал ей на молоко. Она у меня совсем больная, Анжелика… Что делать, где бы найти работу? Я бы уехал на край света — в Лиму или Росарио.
Пьетро осуждающе глядит на Энрико и говорит:
— Ты не должен никуда ехать. Мы нужны Италии, Энрико!
В ответ Энрико горько смеется:
— Кто это сказал, что мы нужны Италии? У меня отец безработный, Анжелика больна, а я юнга без корабля.
— Мы нужны Италии! — твердо говорит Пьетро. — Нужны, чтобы сделать ее счастливой!
— Твоя правда, Пьетро, — соглашается молчавший все время Антонио. — А ты, Энрико, если только уедешь за океан, будешь человеком без родины… Пьетро, объясни ему, что это такое.
Пьетро плюет в сторону и говорит:
— Вот что это такое!
Маленький Энрико опускает голову, и слезы одна за другой катятся по его бледным щекам:
— Анжелика умрет… Она без молока…
На склонах Этны цветут сады. Не пройдет и шести недель, как на деревьях созреют сладкие золотые плоды. Но они не достанутся безработным ребятам Катании. Здесь много солнца. Но солнечный свет — не масло, его не намажешь на хлеб.
— Сюда, сюда… эй, синьора Макрель! — нетерпеливо зовет Антонио.
Но рыбы нет.
Больше всех огорчен Энрико. Он похож на маленькую больную чайку.
— Держись, Энрико! — ласково говорит ему Пьетро. — Хочешь, я тебе что-то скажу?
В знак согласия Энрико слабо кивает головой.
— Так вот, слушай. Вчера я видел Николо. Ты знаешь, что он мой друг, он плавал со мной на паруснике «Сирокко».
— Я знаю Николо. Он коммунист. У него доброе сердце!
— Он мне сказал: «Пьетро, народ победит. Но для победы надо собрать все силы».
Лицо Энрико оживляется. Он смотрит вдаль, где пестреют цветные рыбацкие паруса, и говорит:
— Значит, мы пригодимся. Я не уеду в Лиму или Росарио.
Веселеет и Антонио.
— Эй, Пьетро, — кричит он, — гляди, у тебя клюет!
Пьетро быстро выдергивает леску. На крючке шумно бьется макрель, серебряная, с радужной спинкой.
— Ловись, ловись! — кричит Пьетро.
— Тащи, Энрико!
— Тащи, Антонио!
Богатый улов. Вот так удача: четырнадцать макрелей!
— Две мне, — напевает Пьетро, — две Антонио и две Энрико, а восемь мы продадим и купим для Анжелики свежего молока! Так, Антонио?
— Ага, Пьетро!
Шумит морская волна. Она теплая, золотая. Солнце. Много солнца. Кажется, никогда не будет конца светлому дню весны.
