– Это ваш муж? Он писатель? – не сдержала любопытства Люба. – Скажите фамилию!
– Зачем, девушка? Мы с ним давно разошлись… Но я его не забывала никогда. И не стыдилась, когда его не печатали, когда над ним измывались, – погрустнела Татьяна Николаевна, – звали его Михаил Афанасьевич Булгаков.
– Тот самый! Знаменитый! – воскликнула Люба. – И я сейчас загораю рядом с вами! Это же чудо! Даже не верится! Я мечтаю играть в его пьесах!
Люба, видимо, очень внимательно прочитала мою книгу, хорошо помнила отдельные детали, и во время встречи со мною в конце разговора настороженно заметила:
– Стрёмно как-то. Я и Булгаков. Стрёмно!
– Но я же хорошо пишу о тебе, и ничего не выдумываю. Ты уже давно работаешь в театре. Просто я хотел, чтобы таким образом сохранилась память о нашем знакомстве, нашей дружбе. Разве я поступил плохо?
– Почему плохо? – говорит Люба. – Спасибо. Но все-таки я и Булгаков – стрёмно как-то получается.
– Привыкай чаще слышать о себе, – улыбнулся я. – Каждый артист стремится к славе.
– А если не каждый? Если только хочет стать хорошим артистом, сыграть интересную роль? – спрашивает Люба.
– Еще лучше! – соглашаюсь я и мы, довольные беседой, расходимся по рынку. На выходе случайно встречаемся снова, и, кажется, какой-то небесный магнит притягивал нас в тот день.
– Я чересчур доверчивая, – неожиданно говорит Люба. – Еще раз спасибо за то, что отдал деньги. Не в долларах дело. Главное – отдал, не обманул. Меня столько раз обманывали – не сосчитать.
А ты – ни разу. Даже помогал. Не приставал ко мне, как другие авторы. Я родилась в провинции. А там народ чище. Здесь, не обижайся, намного больше грязи. Я на собственной шкуре и очень хорошо почувствовала эту разницу, когда приехала в Москву. Я женщина привлекательная, каждый мужик западал на меня, и тебе я нравилась, но ты отнесся ко мне по-человечески, не стал вешать лапшу на уши, не воспользовался моей наивностью, хотел работать для меня, даже накормил хорошо. Я все помню и поэтому, как увижу, меня тянет поговорить с тобой. Я тебе во всем доверяю, но все равно не открываюсь полностью – стала сдержаннее. Зачем навязывать свои проблемы другим. У каждого свои боли. Я переживала, когда узнала, что тебя с телевидения бортанули. Ведь ты лучшим сатириком был. И я знаю, чьих это рук дело, не терпящие конкуренции люди. А без нее человек останавливается в творческом росте, деградирует. Их жизнь накажет. Увидишь!
– Каким образом? – удивляюсь я.
