— Еще раз назовешь меня героем, получишь в глаз.
— А что, не так? Я ведь не исполнял интернациональный долг, не ходил в атаку и все такое…
— Я тоже. — Гранцов пожал плечами. — Интернациональный долг? Не про меня. Я просто получил выгодную работу за границей. Благодаря родственным связям. И в атаку никогда не ходил. Сейчас на войне вообще в атаку не ходят. Работает артиллерия, а потом разгребают завалы и хоронят убитых, чтоб не смердели. Вот и все геройство.
— И за это дают ордена? — Добросклонов сел на кровати. — Я же видел тебя при полном параде! С иконостасом, как у ветерана.
— Награды дают по праздникам. Например, «40 лет Победы» и так далее. Дают всем, кто не заработал серьезных взысканий. У меня просто все удачно складывалось. Было много юбилеев. И мало взысканий.
— А орден? Красная Звезда? Тоже за чужой юбилей?
— За выполнение задания, — неохотно ответил Гранцов.
— А точнее можно?
— За то, что перебили кучу народа без единого выстрела и вернулись без потерь. Да, нам давали ордена. А твои братья-журналисты потом назвали нам мясниками.
— Журналисты мне не братья, — заявил Гошка. — Мой брат — герой. Бог войны.
Гранцов кинул в него подушкой. Добросклонов успел ее поймать и, смеясь, подложил себе под спину.
— Кстати, бог войны, ты можешь отдыхать. Я-то с настоящими богами столкнулся. Точно, эти уроды из академии — они не люди. Они лучше, чем люди. То есть боги. Или пришельцы, но это то же самое. С виду обычные люди, но они ничего не делают. У них нет работы, но они всегда хорошо одеты, здоровы и сыты. Она может говорить с тобой на любую тему, но она не училась в университете. Еще у нее нет своего дома. Никто не знает, где она живет, откуда приехала, куда уходит ночью. У нее есть только телефон. Мобильный. Набрал номер — и она с тобой. Или не с тобой. Потом появляется и рассказывает, как холодно было в Буэнос-Айресе. А Каракас — город контрастов.
— Так, понятно, — сказал Вадим. — Ты влюбился. Понимаю, все-таки богиня…
— Да, — сказал Гошка. — Богиня смерти.
— Еще не поздно, — сказал Гранцов. — Еще все можно поправить. Ты пробьешься. Разве не было хуже?
— Было, — согласился Добросклонов. — Но это не утешает.
Они проговорили до глубокой ночи, вспоминая времена, когда бывало и хуже. Обоим было что вспомнить. Голодное детство на южной границе. Скитания по чужим домам после гибели отца. А еще были годы, когда обоим приходилось браться за любую работу. Гошка днем сидел в редакции, а ночами занимался частным извозом. А Вадим, когда вылетел из армии и пропил выходное пособие, был то дворником, то грузчиком, то грузчиком, то дворником…
