Я не могла не улыбнуться:
— Это не объясняет, откуда вы знаете про оборотней.
— Я прослушал курс в колледже.
Я снова покачала головой:
— Я тоже, но я не знала, что оборотни впадают в коллапс.
— У вас диплом по противоестественной биологии? — спросил он.
— Ага.
— У меня тоже.
— Так почему же вы знаете про ликантропов больше меня?
Стивен пошевелился во сне, отбросив здоровую руку в сторону. Одеяло соскользнуло, открыв живот и часть бедра.
Ричард поправил на нем одеяло, как на ребенке.
— Мы со Стивеном давно дружим. Ручаюсь, вы знаете о зомби такое, чего я в колледже узнать не мог.
— Наверное, — сказала я. — А Стивен тоже учитель?
— Нет. — Он улыбнулся, но улыбка эта не была приятной. — Школьные советы косо смотрят на учителей-ликантропов.
— По закону они не имеют права этого запрещать.
— Это да, — ответил он. — Последнему учителю, который посмел учить их драгоценных крошек, они бросили в окно зажигательную бомбу. Ликантроп не заразен, пока он в человеческом обличье.
— Это я знаю.
Он покачал головой:
— Извините, для меня это больной вопрос.
Мой любимый проект — права для зомби; почему не может быть своего любимого проекта у Ричарда? Равные права для мохнатых при найме на работу. Я это понимаю.
— Вы очень тактичны, ma petite. Вот никогда бы не подумал.
В коридоре стоял Жан-Клод. Я не слышала, как он подошел. Да, но я отвлеклась на разговор с Ричардом. Конечно, конечно.
— Не могли бы в следующий раз топать погромче? Надоела мне ваша манера подкрадываться.
— Я не подкрадывался, ma petite. Вы отвлеклись разговором с нашим красивым мистером Зееманом.
Голос его был приятен и мягок, как мед, и все же в нем была угроза. Она ощущалась, как холодный ветерок по спине.
— В чем дело, Жан-Клод? — спросила я.
— Дело? Какое может быть дело?
В его голосе слышались злость и какая-то горькая насмешка.
— Перестаньте, Жан-Клод.
— Что вы имеете в виду, ma petite?
— Вы сердитесь. Почему?
— Ай-ай-ай! Моя слуга не может уловить моего настроения. Стыдно. — Он присел рядом со мной. Кровь на белой сорочке засохла коричневатой коркой, залив почти всю грудь. Кружева на рукавах были похожи на засохшие коричневые цветы. — Вы желаете Ричарда, потому что он красив или потому что он человек?
Голос его упал почти до шепота, такого интимного, будто он говорил что-то совсем другое. Он умел шептать, как никто другой.
— Я не желаю Ричарда.
— Бросьте, ma petite. Не надо лгать.
Он потянулся ко мне, коснулся длинными пальцами моей щеки. На руке засохла кровь.
