Стивен, с которого начиналась эта великолепная ночь, выглядел совсем не великолепно. Длинные белокурые волосы пропитались потом и прилипли к лицу. Под закрытыми глазами налились черные мешки. Дышал он быстро и неглубоко. Глаза под закрытыми веками дергались. Сны видит? Кошмары? Снятся ли вервольфам оборотни-овцы?
Ричард выглядел великолепно, но ведь его не колотила о бетонный пол гигантская кобра. Он открыл глаза, будто почувствовал, что я его рассматриваю. И посмотрел в ответ совершенно пустыми карими глазами. Мы смотрели друг на друга молча.
Его лицо состояло из сплошных углов. Лепные скулы и твердая челюсть. Ямочки смягчали черты его лица и делали его слишком совершенным на мой вкус. Мне всегда неуютно в обществе слишком красивых мужчин. Может, низкая самооценка. Или, быть может, прекрасное лицо Жан-Клода заставляет меня ценить очень человеческое качество — несовершенство?
— Что с ним? — спросила я.
— С кем?
— Со Стивеном.
Он посмотрел на спящего. Стивен во сне издал какой-то тихий звук, беспомощный и перепуганный. Определенно кошмар.
— Его не надо разбудить?
— Вы имеете в виду — от сна? — спросил он.
Я кивнула.
Он улыбнулся:
— Мысль хорошая, но он еще несколько часов не проснется. Можете устроить здесь пожар, он все равно не пошевелится.
— Почему?
— Вы в самом деле хотите знать?
— Конечно. Все равно мне сейчас делать нечего.
Он оглядел пустынный коридор.
— Что ж, неплохая причина.
Он откинулся назад, отыскивая голой спиной кусок стены поудобнее. Поморщился: наверное, удобной стены не бывает.
— Стивен перекинулся обратно из волка в человека меньше чем через два часа.
Это было произнесено так, будто все объясняло. Может быть, но не мне.
— И что? — спросила я.
— Обычно оборотень остается в обличье зверя от восьми до десяти часов, потом коллапсирует и перекидывается обратно. Перекинуться раньше — это требует уйму сил.
Я поглядела на спящего оборотня:
— Значит, коллапс — нормальное явление?
Ричард кивнул:
— На весь остаток ночи.
— Не слишком хороший метод выживания, — заметила я.
— После коллапса большинство вервольфов слабее осенней мухи. Тогда их и отлавливают охотники.
— Откуда вы столько знаете о ликантропах?
— Это моя работа. Я преподаю естественные науки в средних классах местной школы.
Я на него уставилась:
— Вы — школьный учитель?
— Да. — Он улыбался. — Вас это удивляет?
Я покачала головой:
— Как это школьный учитель оказался в компании вампиров и вервольфов?
— Что я могу сказать? Повезло.
