Как сквозь золотой туман, Кирилл услышал ее счастливый всхлип:
— Возьми меня… Прошу тебя… Я так хочу тебя… ПЕТЕЧКА!
Вы знаете, подействовало лучше всякого душа! То есть он даже на секундочку перепугался, не отвалилась ли в организме какая-нибудь деталь.
Ольга больше не могла терпеть. Все ее существо вопило, молило о близости, жаждало ее, страшилось ее и не мыслило, что может быть иначе. Она уже злилась на бестолкового демона за то, что он так долго тянет.
Потом она, кажется, начала слышать его неразборчивый, торопливый шепот. Нежные и бесстыдные слова. Тихую мольбу, яростное требование близости. Это настораживало: ведь всем известно, что во сне звуковой ряд отсутствует. Она предприняла последнюю попытку хоть во сне добраться до счастливого финала и потребовала у демона, чтобы он перестал скрываться и принял облик Петечки, а то неприлично…
И совсем уж отчетливо она ощутила, как он осторожно тянет вниз тонкую ткань ее трусиков, но тут в происходящее совершенно некстати включился рассудок, и Ольга проснулась.
Она ошалело таращилась на незнакомца и отнюдь не сразу вспомнила, кто перед ней. Кирилл Сергеевич Андреев, который, возможно, по паспорту зовется совершенно иначе. Человек без имени. Наемный герой-любовник. Проще говоря, мужчина по вызову. Человек, который за большие… хорошо, за ОЧЕНЬ большие деньги полюбит хоть кикимору, сочинит ей персональную сказку и разденется перед ней согласно прейскуранту.
Одним словом, мужчина, которому Ольга Ланская нипочем не собирается отдаваться, хотя, по неизвестной причине, именно этого страстно жаждет ее тело.
Она вскочила, гневно рванула на себя простыню, под которой бесстыжий Кирилл Сергеевич опять оказался голым, и процедила ледяным голосом человека, всю жизнь посвятившего строительству капитализма:
— Завтра же утром — чтоб духу вашего здесь не было. Любую неустойку я оплачу. Сделаете хоть шаг в сторону спальни — вызову милицию. И прикройтесь… эксгибиционист!
Немая сцена. Занавес. Жидкие и смущенные аплодисменты.
8
СРЕДА. УТРО. СУДЬБОНОСНЫЙ РОМАНОИД
Утро среды выдалось неожиданно серым и дождливым, что как нельзя лучше соответствовало Ольгиному настроению. Она проснулась, немедленно все вспомнила, глухо застонала и накрыла голову подушкой. Потом отшвырнула ее в сторону, встала и начала одеваться с мрачной решимостью человека, идущего на прием к проктологу, — то есть твердо знающего, что ему предстоит буквально полчаса позора и мучений, а потом наступит долгожданное облегчение.
