Стефани постаралась выкинуть все это из головы, по меньшей мере, в настоящий момент, и сконцентрироваться на лошади, готовя ее к прыжкам. Мягко подбадривая Бо, она направила его к трем низким преградам, которые он великолепно преодолел на всем скаку. Он был в превосходной форме. Когда она наконец подъехала к конюшне, ворота для нее открыл Энтони.
— Где Джим? — не глядя на него, спросила она.
— У него была назначена деловая встреча, — сказал Энтони, как обычно, спокойно. — Он попросил меня передать вам, что двух других лошадей выгуливать сегодня не нужно.
Стефани кивнула. Соскочив с лошади, она привязала ее и расседлала.
Она знала, что Энтони последовал за ней и сейчас, прислонясь к открытым дверям конюшни, наблюдает, хотя сама она старалась не смотреть в его сторону. Прежняя настороженность и испуг вернулись к ней. Здесь среди лошадей и людей, которые занимались ими, она обычно расслаблялась и чувствовала себя уверенной. Эта работа была крупным достижением в ее жизни. Если она потеряет ее, то никогда не оправится от такого удара.
А он мог легко лишить ее этой работы. Своей насмешливостью, умышленно жалящими улыбками, своим презрением. Она не ожидала, что Энтони приедет сюда, тем более так скоро после вчерашнего, и его присутствие смущало ее.
— Паттерсон сказал, что вы уже несколько месяцев тренируете здесь лошадей, — внезапно сказал Энтони.
— Это так.
— Почему?
Стефани сняла шлем, перчатки, отложила их в сторону, затем выбрала щетку и начала чистить гнедого жеребца.
— Почему тренирую? Потому что только это я и умею хорошо делать. А что вы здесь делаете, Энтони?
— Приехал вернуть изумруды, — сказал он.
Стефани повернулась так, что лошадь оказалась между ними.
— Только не мне. Я их продала, вы купили, теперь они ваши.
— Жест защиты, милая? — спросил он.
В его голосе почти не было насмешки, но это вряд ли меняло смысл вопроса. Не было ли это частью его плана? Получал ли он какое-то удовольствие от ее отказов, даже если и не верил ни одному сказанному ею слову?
Колебание Стефани было коротким. Прошлой ночью она решила никогда больше не играть никакой роли, хотя и чувствовала себя очень уязвимой в его присутствии.
— Ничего подобного. Ожерелье мне больше не принадлежит. Точка.
— А если вы получите его в подарок? — Его голос стал более насмешливым.
— Нет. Не от вас. А теперь, если не возражаете, я должна работать.
Наступило долгое молчание, затем неожиданно он сказал:
— Не прогоняйте меня, Стефани.
