не должны в страхе заботиться о следующем — о Вечном — дне. В напряжении сил мы должны следовать за тем, что нас ждет, и при этом оставаться в нерушимом, лишенном страха покое, подобно птице в Твоих руках. Дела наши должны быть светом для людей, но мы должны творить их так, чтобы никто этого не видел. Мы должны быть совершенны, как совершенен Отец наш Небесный, но сокрушены духом, как сборщик податей в Храме, и воспринимать себя как ничтожных грешников. В бодрствовании и зрелости — как друзья Твои — мы должны быть посвящены в глубины Твоих таинств, но — как Твои слуги — мы не должны интересоваться даже тем, какой сегодня день и час. Мы должны заботиться о людях и умирать за них, подобно матери, умирающей в родах, но если они не принимают нас, мы должны уйти от них, отряхнув прах с ног своих. Мы должны хранить спокойствие и не желать никаких даров, но быть чуткими к горестям и радостям, а брать и давать с открытой рукой. С терпением малого семени мы должны позволить расти в нас Царству Твоему — расти, подобно неукротимым всходам, разбавленным сорняками, но в то же время мы должны с мгновенной отвагой откликнуться на подобное вспышке решение Царства Небесного похитить нас силой.
Где путь и где путеводный ориентир? Не пустыня ли это? Кто может постичь Царство Твое — подобное горчичному зерну и растущее выше всех деревьев, смесь добра и скверны, куда нет, однако, входа злу, столь дальнее, что не от мира сего, и все же подошедшее столь близко, то Царство, что среди нас, что приближается к нам, когда мы от него далеко и пребываем в тени смертной, и удаляется, когда мы приближаемся к нему и пытаемся его коснуться? Это Царство, Твое Присутствие в мире, столь непостижимо, как и Ты Сам. Ибо оно — это все сразу: оно и бедность, и богатство, сила и бессилие, оно столь видимо, что его нельзя не заметить, не будучи за это наказанным, и оно столь скрыто, что никто не может увидеть его, не имея очей благодати. В его таинствах по-рабски склоняется перед нами Божья, скованная Своим собственным неотвратимым решением, Любовь, до которой можно дотронуться, которая столь доступна в воде, хлебе, вине
и елее. Но стоит подойти поближе и попытаться схватить ее, как она протекает через тянущиеся к ней пальцы, как ветер, смеющийся над колючей оградой. И ты, о Церковь, княгиня и царица над народами, неприступно и отстраненно восседающая одесную Своего Государя, Невеста без порока и изъяна, но в то же время — темная служанка и презренная блудница, которую чуть не перепутали с кровавым Вавилоном, восседающим на плечах Зверя! И вы, христиане, свет миру и светильник под сосудом, соль земли и оставленные Богом, поругание рода людского, презираемые за ваши грехи и по справедливости гонимые вовсе не ради имени Христова! Граждане небес, изгнанники мира сего, изнуряющие себя повседневностью день за днем, таскающиеся от исповеди к исповеди: вы все, кто вы такие?
