Глава 9
Бои местного значения
Поначалу я даже не понял, в чем дело. Беснующаяся толпа жителей деревни, истошные выкрики и вопли, топор в руках Степана, яростно вгрызающийся в дверь избушки бабки Марьи, Осина, деловито обкладывающий соломой стены хибары...
Какая-то фантасмагория.
Когда я подъехал, никто даже не обернулся – настолько все были увлечены одним-единственным неистовым желанием поскорее добраться до запершейся изнутри хозяйки «пахучего» домика.
Торопиться было ни к чему. Я и Ваньшу осадил, когда тот попытался раскрыть рот. Надо вначале оценить обстановку, а уж потом встревать.
Спустя минуту нас заметили и стали понемногу оборачиваться. Выкрики почти прекратились, но заблуждаться не стоило – это лишь передышка.
– Что за шум, а драки нет? – громко спросил я, подойдя вплотную, и, прищурившись, обвел суровым взглядом стоящих передо мной.
– Драка будет, дай токмо добраться до проклятущей,– прохрипел Степан, вновь всаживая топор в дверь.
– Проклятущей? – повторил я все таким же холодным и невозмутимым тоном.– Ну-ну. Давно ли она проклятущей для вас стала?
– А седмицу назад, егда она свою зловредную душу выказала да лошаденку у Гаврилы потравила,– встрял Осина.– Да ежели бы у его одного. Вчерась еще две пали – у меня и у Ваньши Меньшого.
– Как?! – растерянно ахнул тот и вылез из-за моей спины.– Как же мне без Зорьки быть-то?
– И без коровушки нашей, без Ласкуши,– тихо произнесла жена Ваньши Капа, стоящая в толпе.
– И она, что ль, слегла?! – ужаснулся Ваньша.
– Легла, да больше не встанет – навеки,– тоскливо ответила Капа, и слезы потекли по ее впалым смуглым щекам.
– А бабка Марья при чем? – вмешался я.
– Да как жа. Видали ее, егда она ближе к ночи в лес подалась,– зачастил Осина,– а там и волки, и прочее зверье – небось любого бы задрали, а она целым-целехонька. Опять же что доброму человеку в лесу ночью делать? А ведьме самое времечко для ее черных дел. И было енто прямо пред тем, яко коровенка у Гаврилы сдохла. Вота и помысли.
– А кто видал? Ты небось? – осведомился я.
– Баба моя. У ей, горемычной, пузо с вечера схватило, вот она и бегала бесперечь на двор да приметила. А спустя два дни и вовсе богу душу отдала. Енто ей ведьма и сделала, чтоб, значитца, не выдала. Да токмо промахнулась она – успела Маланья мне обсказать.
– Пришла бы ко мне поутру, я б ей корешков дала, ныне здоровехонькой была бы,– раздался из-за двери глухой голос.
– Ты ишшо гово́рю[25] вести учала, бесстыжая?! – возмутился Осина и зло заметил: – Ну ништо. Недолго уж тебе осталось. Счас мой малец огонь в печке разведет да головней принесет, ужо подогреем кости стариковские.
