— Яви силу Свою… — начала Мирела молиться беззвучно, но тут в комнату вбежала Векира.
— Радость-то какая! — воскликнула она. — Отец Узиил приехал от вашей матушки.
Мирела вскочила. Вот оно: не зря же написано, что Эль-Элион слышит молитвы раньше, чем человек их произносит. Эль-Элион не покинул ее, Он поможет в этих испытаниях.
— Где же он, Векира? — бросилась она к девушке.
— Идет, уже идет! И граф Даут разрешил поговорить и даже этих противных мордоворотов от вашей двери убрал. Даут-то он не такой страшный. Ему король, наверно, и не разрешал ничего такого с вами делать, вот он и испугался, что у вас столько защитников.
Мирела сильно сомневалась в этих словах. Вряд ли Даут будет делать что-то по собственному произволу. Он снова задумал какую-то подлость, но она устала бояться и ожидать худшего. Сейчас она очень хотела встретиться с духовником матери.
Вошел старик с длинной серебряной бородой и волосами, в длинном красном облачении. Девушка вскрикнула от радости и склонилась на колени:
— Отец Узиил!
Старик коснулся ее лба узловатыми пальцами.
— Да благословит тебя Эль-Элион, дочь моя. Встань, милая. Я приехал к тебе с печальными известиями.
Мирела тут же вскочила с колен, тревожно вглядываясь в Узиила.
— Садитесь, отец, — она указала на стул, на котором только что сидела. Священник тяжело опустился. Принцесса уселась у его ног на маленькой деревянной подставке для ног. Она взяла священника за руку и с мольбой посмотрела на него.
— Вы привезли мне письмо от матери? Отец Иавин давно уехал к вам, я не знала, почему он так долго задерживается…
Духовник Узиил неотрывно находился рядом с королевой с того дня, как король Манчелу удалил ее от двора, чтобы жениться на молодой любовнице. Он долгие годы был ее утешением и поддержкой и отправился вместе с ней в ссылку. От королевы требовали одного: чтобы она признала свой брак с Манчелу незаконным. Такого же признания требовали от принцессы. Женщины, полностью зависящие от прихоти монарха, проявили строптивость, за это он заключил обоих под стражу. Замки, где их содержали, находились в двух шаврах* друг от друга, но им запрещали видеться друг с другом. Лишь
*шавр — мера длины примерно соответствующая сорока километрам
изредка мать и дочь могли обменяться письмами. Когда Манчелу встречался с принцессой в последний раз, он отказал ей и в этой милости, справедливо посчитав, что переписка помогает женщинам сохранять непреклонность. Теперь письма тайно привозил духовники Узиил или Иавин, но не слишком часто, чтобы не вызвать подозрения.
