Барнаби пытался разрядить гнетущую обстановку: не умолкая, что-то говорил ровным спокойным тоном, обращал внимание спутников на старинные соборы, памятники знаменитых людей, мелькающие за окнами автомобиля; рассказывал о романах, которые собирался написать…
— Сложность моего жанра состоит в умении искусно варьировать методы убийства, — разъяснял он. — Даже у профессионального убийцы возможности, приемы расправиться с жертвой весьма ограничены. Ничего, Кортландс в конце ли — в высшей степени подходящее, вернее, вдохновляющее место для создания детективно-трагических сюжетов, заранее предупреждаю тебя об этом.
И вдруг до них донесся звонкий голосок Мегги с заднего сиденья:
— А Сильвия там будет, папа?
— Разумеется, нет, — отрезал Барнаби. Эмма с любопытством взглянула на него.
Сильвия? В памяти всплыл утренний телефонный разговор и задевший ее вопрос, произнесенный детским голосом: «Вы одна из женщин моего отца?»
— Тогда кто будет за нами присматривать? Неужели она?
Эмма почувствовала, как две пары враждебных глаз сверлят ей спину. Она повернулась и ласково произнесла:
— Меня зовут Эмма. Мне бы хотелось, чтобы вы называли меня именно так.
— За вами обязательно будут присматривать, — вмешался Барнаби. — Я найму кого-нибудь на место Сильвии.
— Женщину, которая тоже сбежит? — иронизировала скептически настроенная Мегги.
— Будем надеяться, что нет. Сильвия, — заметил Барнаби, обращаясь к Эмме, — покинула нас внезапно. Но я отношу этот необъяснимый побег к вызывающей манере поведения, характерной для современных молодых девушек
— Ты хочешь сказать, что она исчезла, никого не предупредив? — спросила Эмма.
— В общем, да. Однако не будем осуждать Сильвию. Возможно, справляться со своими обязанностями было выше ее сил. — И Барнаби многозначительно посмотрел на близнецов.
— Она была просто дура, — отчеканила, не задумываясь, Мегги.
— А мне она нравилась, — робко прошептала Дина.
Мегги свирепо ткнула сестру пальцем под ребро, и послушная Дина тотчас умолкла. Эмма умоляюще взглянула на Барнаби.
— Дорогой, мы все продрогли и устали. Думаю, нам пора остановиться и выпить чаю.
Вскоре они увидели придорожное кафе, и Эмма, все еще дрожа от пронизывающего ледяного ветра, безжалостно исхлеставшего ее, когда она вышла из машины, повела детей умываться. Она с грустью подумала, что в это самое время они с мужем должны были лететь в Мадрид. Вместо этого Эмма оказалась в холодном, неопрятном туалете с двумя странными, угрюмыми девочками, испытывавшими к ней явную антипатию. Неужели свечи, те красные праздничные свечи, которые освещали их с Барнаби мир счастливых влюбленных, погасли навсегда?
