– Чувствую, мальчики, совсем помираю. Посидите со мной! Не хочу одна! Хочу за руку живого и тёплого человека держать!
– Не можем мы с вами сидеть, бабуля! Пока мы тут с вами за руки держаться станем, кто-то куда более нуждающийся останется без нашей помощи. Может, как раз сейчас где-то кровотечение желудочно-кишечное. Или женщина рожает. Или у ребёнка температура сорок. А вы, бабушка, отвлекаете нас! Мы с вами сколько по больницам катались? Сколько раз вас госпитализировать отказывались? Вы здоровы, бабуля! Здо-ро-вы! Одиночество – это болезнь не телесная, а душевная! Заведите себе подруг или собаку. Выйдите на скамейку – там ваши сверстницы сидят. Всё дело.
– Дуры они, мои сверстницы! И собаку не могу – я помру, что с ней будет? А вы, мальчики, мне очень нравитесь. Вы умные. И, кроме того, мне очень плохо! – опомнилась бабка. – У меня давление!
Давление у неё. Сто двадцать на восемьдесят.
– Это у вас тонометр неправильный! У меня в глазах двоится. Что это, если не давление?!
Таблетку клофелина бабке под язык дали. Нехорошо, конечно. Но подумали, что пусть поспит, отдохнёт.
Фиг!
Третий раз.
– Ваша! – радостно сообщает наша диспетчер. И ржёт.
– Да не принимай ты от неё вызовы! – взмолились мы с фельдшером.
– Не могу. Не имею права. Вызов поступил.
– Может, уколем ей чего-нибудь такого?.. – мечтательно предложил фельдшер. – Эх, жаль, эвтаназия запрещена.
– Опять в эту жопу ехать? – пробурчал шофёр.
Бабка ждала нас со свежеиспечённым пирогом. Никакой клофелин её не брал. Я рассердился не на шутку. Бабка в ответ на мои гневные выпады попыталась симулировать сердечный приступ. Фельдшер пустил ей по вене глюкозы с аскорбинкой. Глядя на выражение его лица, я радовался, что у нас нет ни синильной кислоты, ни наркотиков.
– Ещё раз сегодня позвоните – пеняйте на себя! – сказал я на прощанье. Был уверен, что на прощанье.
Но бабку в тот день заклинило.
Только вернулись на базу после действительно серьёзного вызова, намантулившись, что те ездовые собаки.
Только выкурили по сигаретке. Только сели потупить в пространство… Потому что именно в такие сутки, как тогда выдались, врачи «Скорой» близки к помешательству. В состояние реактивного психоза можно влететь только так. И тут диспетчер:
– Ваша бабуля вызывает.
– Ну всё! – сказал фельдшер. – Я туда не поеду. Пусть увольняют.
Что сказал шофёр, и вовсе не буду говорить.
А у меня в голове созрел план.
– Едем!!! – заорал я. – Только ко мне домой на минутку заскочим.
