«Он погиб».
«Когда и как?»
«Тебе-то что за дело?» — Мил потерял терпение. Сиди лично он в заточении, не стал бы так допрашивать того, кто вызвался помочь.
Узник смолчал. Он молчал так долго, что Мил устал ждать и двинулся в гостиницу. И уже на ступенях крыльца его нагнало неожиданное: «Беги отсюда, сын судьи. Уходи на рассвете».
Мил, конечно, спросил почему. Однако узник больше ни слова не молвил.
* * *
Низкое солнце снова сияло в окнах дворца, золотило городские шпили и башенки.
Мил явился на площадь загодя, встал у лестницы, ведущей ко дворцу. Он не послушал совета и не скрылся из города, а провел день, пытаясь найти человека, который представил бы его принцу Властимиру. Увы, хотя Мил добился приема у нескольких вельмож, ни один не согласился выполнить просьбу. Странный чужак с полускрытым лицом пугал их. А если смотрел двумя глазами, то пугал еще больше.
Однако Мил твердо вознамерился побеседовать с принцем. Любой ценой.
На верхней террасе показалась знакомая процессия: солдаты в красно-зеленых мундирах, офицер в красном с серебром, осужденный Маслен Быстран. Худосочный мальчишка шагал бодро, радостно. Его отменно покормили с королевского стола, да и положенный мешочек серебряных монет грел душу.
Прошли среднюю террасу, остановились на нижней. Солдаты выстроились полукругом; Маслен Быстран тянул шею, вертел головой, высматривая кого-то в толпе на площади.
— Именем короля Доброяра Великодушного, — скучным голосом заговорил офицер, — Маслен Быстран из рода Грохотов будет предан смерти за жестокое надругательство над принцессой Вернией… — Он слово в слово повторил то, что произносил уже без малого полторы тысячи раз.
Мальчишка забеспокоился. Казнь объявлена. А ну как на смену никто не пришел и его не отпустят? Офицер утомленно продолжал:
— Есть ли здесь человек, готовый взять на себя вину Маслена Быстрана из рода Грохотов и ждать казни до следующего заката?
Толпа у Мила за спиной затаила дыхание. Вот он, незабываемый миг. Вот ради чего люди здесь: увидеть, кто именно пойдет взять вину, кто рискнет.
Мил шагнул на ступень из светлого камня. Ноги легко понесли его вверх.
— Мама, стой! — заверещал вдруг мальчишка, замахал руками.
Мил оглянулся. Позади на лестницу всползла старушка — ветхая, худенькая, не поймешь, в чем душа держится. Она с растерянным видом взбиралась вслед за чужаком — взять на себя «вину» сына.
Сердце Милу резанула боль: до чего похожа на его собственную мать… Он ускорил шаги, как на крыльях взлетел на террасу, стал рядом со скучающим офицером.
