— Посмотрите, вы только посмотрите.
И на пленке был Мертон — он привалился к ограде дома священника и дрожал, потом выгнул спину и задрожал снова.
Тогда мы взяли ружья и пошли туда.
— Да-да, я знаю, знаю, — сказал отец Терри. — Но я сам с этим разберусь, по-своему. У него, бедняги, в жизни было и так довольно горя.
— Чего? — сказал дядя Мэтт. — У него — горя? Вы говорите этому человеку, отцу, который недавно потерял… что у собаки в жизни было довольно горя?
Ну, если честно, надо сказать… в общем, это была правда. Мы все знали про Мертона, что его принесли отцу Терри из дурного района с почти отрезанным ухом, и к тому же у него были, если я правильно понимаю, нервы не в порядке, так что он иногда терял сознание, когда ему готовили ужин, то есть буквально падал в обморок от предвкушения, а это, сами понимаете, кое о чем говорит.
— Эд, сказал отец Терри. — Я не утверждаю, что у него… я не сравниваю горе Мертона с…
— Будем надеяться, что нет, — сказал дядя Мэтт.
— Я всего только хотел сказать, что и у нас своя маленькая беда, — сказал отец Терри.
— Ха, — сказал дядя Мэтт. — Беда, ха!
— Эд, у меня высокая ограда, сказал отец Терри. — Он никуда не денется, к тому же я посадил его на цепь. Я хочу, чтобы… хочу, чтобы все случилось здесь и без посторонних — только он и я. Иначе это будет слишком тяжело.
— Вы не знаете, что такое тяжело, — сказал дядя Мэтт.
— Тяжело — оно и есть тяжело, — сказал отец Терри.
— Ну да, как же, — сказал дядя Мэтт. — Я прослежу.
Ну так вот, а ближе к концу недели собака по кличке Твитер-Дю затравила оленя в лесу между «Твентиплексом» и епископальной церковью, причем эта Твитер-Дю была совсем не крупная собака, а просто, знаете, помешанная, и Де Франчини узнали, что она затравила оленя, когда она появилась в гостиной с его отгрызенной передней ногой.
И в тот же вечер кошка Де Франчини стала носиться по дому, и глаза у нее пожелтели, и в какой-то момент ее вроде как свело судорогой, и она врезалась головой в плинтус и отключилась.
Тогда мы поняли, что проблема гораздо серьезней, чем нам показалось вначале.
Дело в том, что мы не знали и не могли знать, сколько животных уже заражено: те первые четыре собаки гуляли на свободе несколько дней до того, как мы их нашли, а животные, которых они могли заразить, оставались на воле уже почти две недели, и мы даже не знали, как именно передается инфекция — через укусы, слюну, кровь, а может, от шкуры к шкуре? Мы знали, что ей подвержены собаки, а теперь выяснилось, что и кошки тоже, — словом, это было очень тревожное и опасное время.
