Но сейчас, когда Ниал сидела перед ним в отчаянии, она казалась просто беззащитной девочкой.
Какое-то время солдат смотрел на Ниал, потому ему захотелось ее утешить.
— Это ведь был твой учитель, да?
Ответа не последовало.
— Я слышал, что это так. Мне жаль его. И тебя. Это, должно быть, и правда очень грустно.
Ниал даже не подняла голову.
— У меня никогда не было учителей, но все-таки я тебя понимаю. Мне двадцать два года, а сражаюсь я с шестнадцати. На моих глазах умерло много друзей. Поначалу я переживал, как и ты сейчас. Потом привык. На войне как на войне — люди умирают, и слезами делу не поможешь.
Ниал не шевелилась. Не было слов, способных ее утешить, да и она сама не хотела, чтобы ее утешали. Ей хотелось забыться и провалиться сквозь землю.
— Я верю в то, что говорят священники, — уверен, после этой жизни нас ждет мир без войн и боли. Мои друзья все там, я это чувствую. И там же сейчас твой учитель, гордый за тебя. Знаешь, я видел, как ты сражалась. Ты станешь очень сильным Всадником Дракона. А сейчас тебе надо взять себя в руки — я уверен, что твой учитель…
Ниал больше не могла слушать. Она подняла голову с колен и вперила взгляд в этого парня.
— Оставь меня в покое!
Солдат смутился и потупил взгляд.
— Мужайся, — пробормотал он и больше не произнес ни слова.
Вечером юноша, пытавшийся утешить Ниал, рассказал Лайо о том, что случилось. Тот сразу понял, что загадочный всадник, о котором Ниал ему так часто рассказывала, это Фен, и решил, что этой ночью он будет с девушкой рядом, как она с ним прошлой ночью.
Войдя в палатку, Лайо не поверил своим глазам: он увидел девушку не той сильной, какой он ее и знал. Медзельфа свернулась в клубок на койке.
Она была бледна. Взгляд отсутствовал. Казалось, Ниал была мертва.
Лайо не сказал ни слова. Он лег рядом, обнял Ниал и медленно провалился в сон.
Ниал не сдавалась. Сквозь отчаяние пробилась идея. Фен пропал без вести. Он не был мертв. Конечно, существовало свидетельство того солдата, но издалека он не мог узнать Фена. Он ошибся. Фен был жив. Фен должен быть жив, в плену у врага или раненый в башне, и с каждым часом у него оставалось все меньше шансов выбраться.
Девушку охватила тревога. Она должна была отправиться на поиски. Она бы его нашла и вернула живого и здорового в лагерь, и уже на следующий день они вместе смеялись бы над этим приключением и над ее глупыми страхами.
На ее губах появилась отчаянная улыбка: «Фен жив, и я его спасу!».
