Итак, с чего начать? Ты, как ни странно, приступая к изложению печальной истории твоей матери, начал издалека. «Дядя Жюль был статным мужчиной с живым взглядом и усами, как у Сальвадора Дали». Этот ставший звездой немого кино брат твоей бабушки в двенадцать лет потерял голос, искупавшись в ледяной воде. Семья Лосфельд жила бедно. Неподалеку от их домика, чуть выше по реке, стояла текстильная фабрика. Каждую ночь Жюль и девять его братьев собирали шерсть, выплеснувшуюся во время полоскания из красильных чанов и обмотавшуюся вокруг установленных ими в реке на дне столбиков. В конце месяца они отправлялись на фабрику с огромными баулами с шерстью, чтобы продать заводу его же шерсть и немного подзаработать.
Жюль нырял лучше всех, но получил хронический бронхит и вылечился от него только в 1890 году, под солнцем Ниццы. Его переезд в Ниццу оказался судьбоносным. Жюль был чертовски привлекателен, покорил много женских сердец, и одна из его случайных возлюбленных «на вечер», некая Лора, по уши в него влюбленная, забеременела. Папаша Лосфельд, плотник с высокими моральными принципами, заставил провинившегося немедленно «поправить дело», чтобы не опозорить семью. Молодые тут же обвенчались, а на пороге спальни малышка Лора ударилась в слезы и поведала супругу, как обманула его: она прекрасно понимала, что он может жениться на такой заурядной девушке только из чувства долга и потому притворилась беременной, для чего подложила на живот подушку.
Чтобы опять же спасти свою честь и не стать посмешищем всего города, Жюль вместе со своей супругой «по расчету» уехал на юг. Она так и не подарила ему наследника, но, как ты пишешь в своей голубой тетради, подушку они сохранили.
Твой дядя Жюль умел проигрывать: он не затаил на жену зла за толкнувшее ее на обман «здравомыслие» и счастливо жил с маленькой, застенчивой болтушкой, неустанно ей изменяя.
Надо сказать, что возможностей у Жюля было хоть отбавляй. Он сменил профессию мясника на шофера по найму и благодаря своей внешности имел большой успех у русских графинь и скучающих английских аристократок из отеля «Негреско». Чему немало способствовала роскошная «испано-суиза», которую ему завещала его первая хозяйка, вдова итальянского судовладельца.
Именно эта роскошная машина открыла перед Жюлем дверь в мир кино. Постановщики студии Викторин[9] часто арендовали ее для съемок, а Жюль никогда не расставался с любимицей, так что его одевали в безупречную ливрею, и он открывал дверцу машины в фильмах Луи Фейада,
