- Отключай аппарат. Да-да, отключай, не крути. Я отвечаю.
Витя твердо убежден в необходимости искусственного дыхания, хотя бы на ночь, но приходится повиноваться.
Следящая система, монитор из ГДР, высвечивает на осциллографе ЭКГ, в такт пищит звуковой сигнал, стрелка показывает частоту сердечных сокращений. К сожалению, датчики кровяного давления вышли из строя, поэтому его приходится мерить "вручную", по старинке, Витя измеряет почти непрерывно.
Ничего драматического при самостоятельном дыхании не произошло. "Обеспечивает себя", как говорят анестезиологи, в смысле достаточности кислорода.
Через час трубку удалили. Сознание подавлено, но растормошить можно. Даже произносит несколько слов хриплым шепотом. Трубка стояла в трахее полсуток.
Но "нет мира под оливами...". Началось кровотечение. Из дренажа капают в ампулу частые капли, а если трубку "подоить" (есть такой неэстетический термин), то и струйкой течет. Горькие думы: "Теперь уже не спасти..."
- Пусть сестра готовит операцию. И Петю Игнатова разыщите. А пока лейте фибриноген.
Фибриноген - белок крови, из которого образуется сгусток, сильно разрушается при искусственном кровообращении. В операционной уже перелили четыре грамма, но что нам остается? Торакотомия, ревизия раны, новая интубация, наркоз - все это опасно и не гарантирует остановку кровотечения, тем более что оно - за счет нарушения свертываемости, а не от погрешности хирурга, которую можно исправить.
Сестра помылась. Пришел сонный Петя (ассистировать девять часов тяжелее, чем оперировать, хотя он в прошлом классный спортсмен).
Но после новых четырех граммов фибриногена кровотечение замедлилось до допустимых пределов. Было уже двенадцать. Девочка к лучшему не изменилась - без сознания. Больше делать нечего. В числе дежурных был и Н. Виду не показывал, и я тоже - будто ничего и не было.
Полпервого. Я побежал домой, предварительно позвонив все-таки, чтобы не упрекали в черствости.
Троллейбус нагнал меня почти у дома. Бежал минут 45. ("Вот до чего я вынослив, смотрите!" - такие хвастливые мысли где-то блуждали на задворках сознания, прорываясь через кордон самокритики.)
Ничего хорошего из этого не получилось.
Правда, девочка, Валя ее звать, к утру пришла в себя, вечером ее экстубировали. Спасибо ей.
Шофер вторник провел в напряжении, но не вызывал опасений. Однако на рассвете в среду - внезапная остановка сердца, и не удалось запустить... Это сказал утром в вестибюле дежурный. Как обухом...
