Она стояла в дверном проеме здания слева от меня, подняв руки к губам, с расширившимися от ужаса глазами, чуть не плача. Энни. Она повернулась, не заметив меня, и удалилась внутрь. Я немедленно последовал за ней.
Это здание — на западе — соединяло монашеские апартаменты с укрепленным зданием, где была резиденция Просперо и убежище его соратников. На каждом этаже был коридор, по сторонам которого были расположены комнаты большего размера, чем кельи, но не такие роскошные, как в северном здании, и не такие просторные, как в восточном.
Когда я дошел до коридора, внимательно посмотрел в оба его конца, то заметил, как она удаляется из-за поворота направо от меня, где, я знал, была расположена лестница.
— Энни! — позвал я, но она почти уже скрылась из вида.
Я бросился следом и, когда добежал до лестницы, стал взбираться вверх через ступеньку.
Снова поворот на север, на этот раз слева от меня. Впереди. Теперь уже недалеко. Быстрее.
— Энни!
Она замедлила шаг, оглянулась, остановилась, внимательно посмотрела, когда я приблизился, освещенный верхними окнами. Ее нахмуренные брови сами собой расправились, потом она заулыбалась.
— Эдди!
Она была такой, какой я помнил ее по своим видениям: светло-каштановые волосы, дымчато-серые глаза. И вот она уже плачет у меня в объятиях.
— Прости меня, — сказала она, — прости. Я не хотела.
Тогда я спросил: — О чем ты говоришь?
— Это. Все из-за этого, — объяснила она, жестикулируя, — страдания По. Твои. Мои. Прости меня.
Я покачал головой.
— И все же не понимаю, о чем ты говоришь.
— Всю свою жизнь, — сказала она, — я пыталась соединить вместе нас троих — в одном, прочном и реальном, мире. Это не мое королевство у моря. Вот почему мы здесь. Темплтон сумел овладеть моими усилиями и повернуть их по-своему. Я до сих пор не знаю, как…
— Я знаю, — сказал я. — Этот путь теперь для него закрыт. С другой стороны, он, очевидно, может использовать тебя по своему усмотрению с помощью наркотиков и месмеризма, что он и сделал в Толедо.
— Толедо?
— Яма, маятник. Лиги сказала, что он использовал тебя, чтобы исказить мои чувства, возможно, даже саму реальность. Я до сих пор не могу понять, что из случившегося со мной в тюрьме — правда, а что — галлюцинация.
— Яма и маятник! — воскликнула она. — И ты, действительно, прошел через это? Я думала, это просто ночной кошмар, сон, который я видела. Я…
— Все в порядке. Это уже позади. Не будем больше об этом. Тебя обманули.
Я спросил себя, держа ее в руках, неужели наше сверхъестественное тройственное родство держится на невероятных усилиях с ее стороны! По правде говоря, я всегда считал По и себя соперниками, влюбленными в нее. Хотя прошло столько времени, что во мне успели зародиться ростки симпатии к моему двойнику. Я думал о нем, как о брате, я испытывал яростное желание помочь ему защититься от наших общих врагов. Но что Энни — источник всего этого!..
