Он прищурил, как бы в сомнении, свои изумительные глаза, потом, когда я уже почти ушел, сказал вдогонку: — Будьте осторожны.
Я услышал, как вылетела дверь прежде, чем он успел к ней подойти. Черепица была влажная и скользкая, и я ориентировался по темным фигурам, маячившим впереди. Вскоре крыша стала плоской. Далеко позади слышны были крики. Я поспешил.
Собаки под нами все еще продолжали жаловаться.
Не знаю, сколько времени мы убегали. Наконец, я последовал за Петерсом через окно в безлюдное пространство чердака. Кто из них обнаружил это место, он или Эмерсон, вышло ли это случайно или по воле таинственного инстинкта, — я никогда не спрашивал, только мне кажется, что именно в это время мы потеряли Эмерсон. Несколько минут мы лежали, притаившись, прислушиваясь к шуму погони. Все тихо. Мы вышли из укрытия, по лестницам благополучно спустились на землю и оказались на улице.
Потом мы бродили какое-то время, но ночные улицы затихли. Даже собаки успокоились. Вскоре Петерс нашел кафе, где мы смогли отдохнуть за стаканом вина, подсчитывая наши потери, которые были минимальными, и привести себя в порядок.
Теперь казалось бесполезным думать о том, почему префект полиции не сделал то, что, как предполагалось, должен был сделать. Мы решили выждать какое-то время, а потом отправиться назад, в то место, которое мы покинули так внезапно, и посмотреть, нельзя ли что-нибудь разузнать. Между тем, Петерс оторвал большой кусок табачной жвачки от плитки, которая была у него с собой, изумляя меня своей способностью плевать за дверь, — а расстояние от того места, где мы сидели, было порядочным — когда она открывалась, не задев ни разу того, кто входил или выходил. Я, в свою очередь, на спор перепил четырех местных пьяниц, для чего мне потребовалось чуть меньше двух обычных стаканов вина. Наши номера вызвали всеобщее веселье среди других посетителей на протяжении двух часов, проведенных нами в заведении.
Где-то били часы. Мы слышали этот звук уже в третий раз с момента нашего появления. Заплатив по счету, мы вышли. За время нашего кратковременного пребывания в помещении ночь стала значительно более холодной, поэтому мы подняли воротники и засунули руки в карманы, прежде чем отправиться к месту недавней конфронтации.
Здание было полностью погружено в темноту. Мы несколько раз прошли мимо; казалось, поблизости никого не было. Наконец, я подошел и тронул дверь. Замок был сломан. Она легко отворилась. Я дал знак Петерсу, и мы вошли. Двигаясь медленно, ступая осторожно, мы поднялись по лестнице. Когда мы достигли пролета, ведущего к двери Ван Кемпелена, мы остановились и долго прислушивались. Молчание было абсолютным. Тогда я прошел вперед и в полной темноте наощупь обследовал дверь. Этот замок тоже был сломан, а дверной косяк расщеплен.
