В ее спальне, на туалетном столике лежал ключ от кабинета Яна. И Женя поняла: если сейчас она его не возьмет, ключ прожжет в столе дырку и упадет на пол. Захлопнула книгу и отправилась на очередную экскурсию по домашнему музею. На этот раз ее культпоход начался и закончился в кабинете.
– Господи, Лесков, ты из меня зомби сделал! – прошептала Женя.
Там она и просидела до полуночи, уставившись на картину, подмечая в ней новые, неведанные ранее черточки и предаваясь сладким грезам того, что было, и того, что никогда уже не случится. В полночь заснула, свернувшись калачиком в огромном кресле…
В понедельник приехал Ян. Женя встретила тевтонца в гостиной. Сон не принес ей отдохновения, только подразнил, да так и оставил с квадратной головой.
– Доброе утро, Женя.
– С приездом.
Поцеловались. По-родственному.
– А мама где?
– Наверное, спит.
– Прекрасно, – Ян плюхнулся в кресло. – Сделай мне, пожалуйста, чашечку кофе и парочку тостов с сыром и ветчинкой.
Женя ушла на кухню, а когда вернулась, застала Яна за телефонным разговором.
– Все, Леонид Степаныч, я понял. Вы как всегда на высоте. Сочтемся. Всего доброго.
Он положил трубку и, очень довольный, приступил к завтраку. Его суровые серые глаза имели обыкновение по-детски светиться после хорошо сделанной игры.
– Что-нибудь не так? – спросила Женя на всякий случай: поводов для этого у нее было предостаточно.
– Все именно «так». А ты сама завтракала?
Девушка замотала головой:
– Не хочу. Нет аппетита.
– Нет, девочка моя, так не годится. Стоит мне только уехать, и ты перестаешь следить за собой, совсем не думаешь о здоровье. Ишь, как исхудала!
– Я и была не пышкой, – усмехнулась она.
– С твоей комплекцией надо сидеть на пирогах Эммы Владиславовны, и все будет в порядке.
Женя похолодела. Этот человек обладал властью над ней и не пользовался ею, он терпим ко всем ее выходкам, он ее опекает и балует, ничего не требуя и даже не прося взамен. Женя боялась его. Она привыкла бояться людей, и уж тем более бескорыстных.
– Ты доверяешь мне, Ян? – осторожно спросила она.
– Что? – Ян едва чашку не выронил.
В ее позе было что-то вызывающее, отчаянное. Хеллеру представилось, что он понял.
– Пойдем, – схватил Женю за руку и стремительно повел в свой кабинет.
Там он усадил ее в кресло, лицом к дубовому бюро. Включил какое-то невидимое устройство – бюро плавно, беззвучно отклеилось от стены и отъехало в сторону. Перед глазами девушки предстал старинный бронированный сейф. На лицевой панели массивного ящика виднелась небольшая вмятина, и торчал обломок какого-то инструмента, выцарапавшего некогда из прочной двери стружку толщиной в дюйм и тщетно застрявшего в ней.
