— Шергин… Андрей, — вяло сказал он, еще не отрешившись от обидных воспоминаний.
…Выйдя из кабинета Жениного отца с пылающим, словно от пощечины, лицом, он сразу же столкнулся с ее матерью, которая, видно, зная, какой состоялся разговор в кабинете мужа, подошла к нему.
— Не обращайте внимания, Андрей. Я ваш союзник. Женя будет ждать вас. А мой муж… Вы знаете его положение. Ладно, не будем об этом, — махнула она рукой, а потом, подойдя к Андрею вплотную, тихо добавила: — По-моему, он боится… того же. Понимаете?
— Да, — кивнул он. — Но я больше не буду заходить к вам. И звонить. Пусть Женя сама…
— Конечно, конечно, — поспешно сказала она. — Я скажу ей.
В тот же вечер, только очень поздно, Женя примчалась к нему домой.
— И ты отказался от меня? А меня спросил? — набросилась она на него с порога. — Выходит, я для тебя ничего не значу?!
— Я не отказался… Просто я не смогу к тебе заходить.
— Глупость! Будешь заходить! Я взрослая! И никто, никто не может помешать быть нам вместе. Понимаешь — никто! Хочешь, я останусь сегодня у тебя? — вдруг спросила она, охватив его шею руками. — Хочешь? Я ничего не боюсь! Хочешь? шептала она горячо. — Только не трусь. Я же не боюсь!
— Но мать… Сейчас должна прийти мама… — бормотал он, отстраняясь от прижавшейся к нему Жени.
И неизвестно, что случилось бы, не возвратись его мать из гостей. Но до сих пор не забываются расширенные Женины глаза с безумными искорками, ее полураскрытый рот, сумасшедшие слова, и заходится сердце при мысли, что вот такой же может быть она перед кем-нибудь другим…
— Летом я буду в Москве, — сказала тем временем Надя. — Мы с папой каждое лето ездим. Он у меня коренной москвич, но вот уже десять лет мы на Дальнем Востоке. Он не хочет жить в Москве, говорит, что за два месяца отпуска он берет от нее больше, чем брал за годы, которые жил там. И верно, мы ходим во все театры, во все музеи… Хотите, Андрей, я зайду к вашей девушке и скажу, что нехорошо не писать письма человеку, который…
— …который в суровых армейских буднях, не жалея сил и в поте лица… подхватил Погост, и все рассмеялись.
— К Жене заходить не надо, а вот если бы вы были так добры и зашли к моей матери…
— С удовольствием, — быстро согласилась Надя.
— Мама очень одинока, у нас мало знакомых, и…
— О чем говорить? Зайду обязательно, — прервала его Надя.
— А может, Надюша, — начал Погост с улыбкой, — вы разрешите моему юному другу писать вам? И к чер-р-рту тогда всяких московских девиц, которые там, в свете неоновых реклам…
