— Да, да… — рассеянно ответила она и вдруг поднялась: — Господи, а вдруг я его не застану?! — вырвалась у нее ударившая опять мысль, которую отгоняла она от себя всю дорогу.
— Вон икона в углу. Подойди, матушка, помолись, тогда застанешь сынка своего. Поможет господь, — и такая была вера в словах старухи, такая убежденность, что Вера Глебовна как-то помимо своей воли подошла к иконе, подняла на нее глаза…
— Вот теперь и не сомневайся. Дождет тебя твой сынок, будет у вас встреча в Бородухине.
— Мне бы вашу веру, — тихо произнесла Вера Глебовна. — Хотя уже то, что еду я — чудо…
Тут засигналила машина, и Вера Глебовна стала прощаться со старухой и благодарить за приют. Выйдя из избы и глянув на безоблачное, голубое небо, на белый, слепящий снег, на крыши деревни, она вдруг успокоилась: в такой тихий и солнечный день не может произойти беда, все должно быть хорошо, подумала она и направилась к машине.
— Вера Глебовна, подзамерзли мы, — встретил ее Эрик и подмигнул.
— Сейчас, Эрик, я достану флакон, — поняла она сразу.
Прямо из горлышка отхлебнули они с шофером спирта, обтерли рты рукавицами, крякнули. И опять потянулась дорога. Опять те же разорища, видимые ей с заднего борта машины, — торчащие прямо из земли трубы печек, могилы, воронки… И вспыхнувшие вдруг в памяти слова Батушина о святой войне, казавшиеся просто словами, стали обретать свой подлинный, огромный смысл… Да, надо было все это увидеть своими собственными глазами — и эти трубы, и эти холмики могил, и это Оболенское, которое какой-то мерзкий шваб хотел взять в свою собственность, и эту старуху, с ее верой, с ее пониманием войны, и все, все, что она увидела за какие-то несколько часов, вырванная из своей комнатки, из своего прозябания, наполненного только собственными переживаниями… Да, это все надо было увидеть, подумала она еще раз.
Грузовик начал подниматься в гору, натужно ревя двигателем, и Вера Глебовна подумала, что это, наверно, подъем перед самым Малоярославцем, и не ошиблась. Вскоре появились первые домики с пустыми провалами окон, с сорванными крышами… Вдоль дороги — еще не совсем занесенные снегом воронки. Обогнав шедшего по обочине мужчину, машина притормозила, и Вера Глебовна увидела Эрика. Тот кивнул на мужчину:
— Сейчас спросим… — и пошел тому навстречу. К машине он вернулся вместе с прохожим. Лицо худое, небритое, впалые щеки и тусклый, усталый взгляд.
— В Бородухино? Вот как раз возле прогона, по которому идти надо, и остановились… Вниз по нему пойдете, там мостик будет, за ним лес. По тропке до самой деревни и дойдете.
