* * *
Кулак и жеребенок. Том старался изо всех удержать этот образ в своем воображении, но его обнаженное тело блестело от пота, и медный цилиндр выскальзывал из его рук.
Еще раз.
Матричное лезвие ожило.
Кулак и жеребенок.
Воспоминание об инъекциях логотропов, оставшееся у него со времен уроков Капитана, наложилось на проприоцептивные стимулы, он наметил место надреза между дельтовидной и грудной мышцами и вспомнил, как старым наношприцем вводил себе наноциты прямо в грудино-подключичную артерию.
Когда вспышка белого света обожгла его плечо, он только всхлипнул. Кровавые ручейки потекли по груди.
Кулак и…
Зажав рукоятку ножа в руке, он вытащил лезвие из раны, затем засунул в открытую рану большой палец и вытащил имплантант.
…жеребенок!
Имплантант, улепленный крохотными кусочками живой плоти, выскользнул из руки, пролетел по дуге через всю купальную нишу, со звоном отскочил от стены и упал на пол. И катился по полу, пока не остановился.
Нулапейрон, 3405 год н. э.
Левая рука сильно болела.
Том то просыпался, то вновь засыпал. Во сне он видел танцующую и бессердечно смеющуюся мать; видел голодного Парадокса с выступающими ребрами, не похожего на прежнего игривого котенка; видел труп отца, кружащийся в Воронке Смерти. Он чувствовал руку, но ее не существовало на самом деле. Лишь боль напоминала о ней.
— …проснулся наконец? — услышал он, когда проснулся в очередной раз.
Тома захлестнула волна изнеможения, он не мог даже пошевелиться.
— Я спрашиваю, ты проснулся?.. — повторил Жак, заглядывая через черную мембрану.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал Том.
— К тебе посетитель. — Жак исчез из виду.
Том перекатился на левый бок. Он остро чувствовал каждую клеточку несуществующей руки. А если бы она существовала, то была бы сейчас одновременно и на простыне, и на полу. Едва ему удалось сесть, как вошел маэстро да Сильва.
— Доброе утро! Я могу сесть?
— Э-э-э… — сказал Том.
— Воздушную подушку, — приказал учитель фехтования.
Тут же из черной стены выскользнула и повисла в воздухе подушка в форме ромба. Том заморгал.
— Доброе утро, — выговорил он наконец, прочистил горло и повторил: — Доброе утро, маэстро.
Маэстро да Сильва сел на подушку и скрестил ноги.
— Этот акцент… Ты из владения герцога Казнхова?
— Нет, я отсюда. Из этого владения, но… — Том опустил взгляд вниз, на пол.
— Понятно. На сколько страт ниже ты был?
— Я точно не знаю.
Помолчали, глядя друг на друга. Затем, словно рассуждая вслух, маэстро сказал:
