У стены возле задней двери сложены сплющенные картонные упаковки. Кровать не убрана. На большой коробке, заменяющей тумбочку, стоит стакан с остатками воды.
— Вот оно, — говорит Джейни, — воплощение моей мечты о неожиданном обретении волшебного наследства. Этот чувак беднее нас.
— Не торопись с выводами, — бормочет Кейбел, внимательно осматривая комнату.
Он подходит к письменному столу.
— Возможно, он собственник этой земли, а земля может стоить немалых денег.
Юноша просматривает квитанции и счета на столе.
— Нет... облом. Вот аннулированный чек с пометкой «аренда».
— Черт возьми!
Джейни неохотно подходит к Кейбелу.
— Что-то мне не по себе, Кейб. Не стоило нам сюда соваться.
— Да пойми же, после его смерти ты сюда уже не попадешь — набегут кредиторы, а владелец имущества захочет поскорее втюхать недвижимость платежеспособному арендатору. Они выгребут отсюда все, что имеет хоть какую-то цену, продадут, чтобы покрыть больничные расходы, и на этом дело кончится.
— Обалдеть можно, сколько всякого дерьма ты знаешь, — говорит Джейни, озираясь по сторонам.
— Заметь, полезного дерьма, — уточняет Кейбел.
— Хочется верить.
Она обходит маленький дом. На телевизоре валяется несколько упаковок отпускаемых без рецепта болеутоляющих средств. Холодильник наполовину заполнен. Кварта молока, полбуханки ржаного хлеба, упаковка болонской копченой колбасы. Одна полка целиком забита стручковой фасолью, кукурузными початками, томатами и малиной. Через окно в задний двор Джейни видит небольшой садик с рядом неухоженных кустов, усыпанных красными ягодами, с одной стороны.
Кухонные шкафы почти пусты, если не считать нескольких разнокалиберных чашек и тарелок. Повсюду легкий налет пыли, но назвать этот дом грязным нельзя. В жилой зоне стоят старое глубокое кресло, столик с деревянным светильником и большой самодельный стеллаж, уставленный коробками. Рядом с ним маленький книжный шкаф.
Джейни представляет себе, как вечерами Генри сидит в этом мягком кресле, читает или смотрит телевизор. Интересно, как он жил в этом, можно сказать, уютном доме?
Она подходит к книжному шкафу и смотрит на потертые томики Шекспира и Диккенса. Впрочем, есть на полках и Керуак, Хемингуэй и Стейнбек. А еще книги со странным шрифтом — не иначе как на иврите. Разные справочники. Джейни берет один из них, открывает и видит под перечеркнутым списком имен приписку, сделанную, вероятно, ее отцом.
Генри Дэвид Фингольд
Мичиганский университет
