Теперь я и сам заметил длинные рваные раны на своем теле. Лицо — сплошной синяк. Но живой.
К вечеру собрались все кто выжил на этой бойне. Всего человек десять легко раненные. Другим повезло меньше. До сих пор не хочется думать о тех бойцах кто получил тяжелые ранения. Из рассказов выживших нарисовалась картина боя.
Первыми погибли дозорные. Их просто перестреляли из снайперских винтовок. Потом, подкравшись к нашим секретам и огневым точкам, Рейнджеры хладнокровно вырезали всех. Но всё же, как с бандой Рябого у них не вышло. Кроме того пиндоса, что расстрелял я, еще пятерых убитых спецназовцы забрали с собой. Меня и еще нескольких раненых отправили в Дубовое.
Хозяйка, приютившая меня, пожилая женщина и ее рослая не по годам внучка, выходили, залечили мои раны. Но только на теле. Душа по-прежнему саднила. Я чувствовал огромную усталость от жизни. Уже ничего не хотелось. Ни жить, ни бороться.
Из вечерних бабских разговоров я узнал, что Рейнджеры взяли в плен Сергея Петровича и еще семьи командиров Сопротивления. Тех, офицеров кто остался на свободе. Что, впрочем, было их ошибкой.
Пока я месяц валялся в Дубовом, только один раз меня навещали люди из Сопротивления. То есть всего один человек, начальник штаба отряда. Бывший начальник штаба… Разбитого отряда. В прошлом, майор РА Александр Иванович Объедков. Пожилой лысеющий, но еще крепкий мужчина. Он очень уважительно ко мне отнесся, несмотря на мой юный возраст. Рассказал, что спецы увели его жену и 1,5 годовалую дочку. Что Витя спасся благодаря предусмотрительности Сергея Петровича. Который, в последний момент дал распоряжение провести компьютерщика в совсем другое место, от намеченного. Американцы просто не нашли его. И что уже неделю как никто не видел Рейнджеров в околотке. Видимо справившись со своей задачей, спецы были перекинуты в другой район. Пленных американцы держали на одном из градообразующих заводов. Видимо как гарантию от возобновления деятельности Сопротивления. Ведь не всех перебили Рейнджеры. Да и оружия у Сопротивления было напрятано достаточно.
Постепенно пустота в душе сменилась жгучей ненавистью. У меня никого нет! И виноваты в этом захватчики, американцы.
Мама исчезла в первый год интервенции. Скорее всего погибла, как и большинство горожан. Я запрещал себе думать о ней, чтобы не расплакаться как ребенок. Тетя Оля и Паша, возможно живы, я ничего не знаю о них. Из-за проклятых американцев я вынужден скрываться по лесам, вечно убегать. В свой родной город попасть не могу.
