Завещание Ленина. Школа чистого психологизма | страница 3



За невозможностью нанести лобовой удар пришлось прибегнуть к фланговому. Людвиг, конечно, не историк сталинской школы. Он независимый психологический портретист. Но именно через чуждого политике писателя удобнее всего бывает иногда пустить в оборот идеи, для которых не остается иного подкрепления, кроме популярного имени. Мы сейчас увидим, как это выглядит на деле.

Ссылаясь на свидетельство Карла Радека, Эмиль Людвиг передает с его слов следующий эпизод: "После смерти Ленина сидели мы, 19 человек на ЦК вместе, с напряжением ожидая, что нам скажет из своего гроба вождь, которого мы лишились. Вдова Ленина передала нам его письмо. Сталин оглашал его. Во время оглашения никто не пошевелился. Когда дошло до Троцкого, там значилось: "его небольшевистское прошлое не случайность". На этом месте Троцкий прервал чтение и спросил: "Как там сказано?" Предложение было повторено. Это были единственные слова, которые прозвучали в этот торжественный час".

Уже в качестве аналитика, а не повествователя, Людвиг делает замечание от себя: "Страшный момент, когда сердце Троцкого должно было остановиться: эта фраза из шести слов решила, в сущности, его жизнь". Как просто, оказывается, найти ключ к историческим загадкам! Патетические строки Людвига раскрыли бы, вероятно, мне самому тайну моей судьбы, если бы… Если бы рассказ Радека-Людвига не был ложен с начала до конца: в мелком и в крупном, в безразличном и в значительном.

Начать с того, что Завещание было написано Лениным не за два года до его смерти, как утверждает нам автор, а за год: оно датировано 4 января 1923 года. Ленин умер 21 января 1924 года; политическая жизнь его окончательно оборвалась уже в марте 1923 года. Людвиг утверждает, будто Завещание никогда не было опубликовано полностью. На самом деле оно воспроизводилось десятки раз на всех языках мировой печати. Первое официальное оглашение Завещания в Кремле происходило не в заседании ЦК, как пишет Людвиг, а в Совете старейшин XIII-го партийного съезда 22 мая 1924 года. Оглашал Завещание не Сталин, а Каменев, в качестве неизменного в то время председателя центральных партийных учреждений. И, наконец, самое главное: я не прерывал чтения взволнованным восклицанием за отсутствием к этому какого бы то ни было повода: тех слов, которые Людвиг записал под диктовку Радека, в тексте Завещания нет: они представляют чистейший вымысел. Как ни трудно этому поверить, но это так!