– Нет… От силы – восемь… И еще он сказал: ты скрываешься, а это бессмысленно…
– Ты когда болеешь, к врачу идешь? – спросил Боря. – А я, когда меня ищут, бегаю… Тут тоже своя логика.
– Но если придешь с повинной, вообще могут дать пять…
– Сильная перспектива, – согласился Борис, а дальше продолжил, надеясь на запись разговора и последующее прослушивание: – А может, твоему начальнику ГАИ денег дать? У него связи большие, договорится. Я ведь ему, удаву, через тебя ну… сорок тысяч за все про все точно отдал… А за «Волгу» последнюю – ту, серую – так ведь только за нее трешник… Неужели добра не помнит человек, откажет?
– Да он сейчас сам дрожит, – вяло отвечала подруга, поддаваясь на провокацию. – Самому бы живу остаться…
Борис развивал диалог в надлежащем ключе, млея от предвкушения мести.
В итоге назначили встречу у следователя через день, в десять часов утра.
Разговор, следует заметить, Боря провел впустую. Что случилось с Галей в дальнейшем, было ему неизвестно, однако беседу их если и записали, то явно не прослушали, ибо минул год, а Борю все еще искали милицейские власти по просторам Союза…
В назначенные же десять часов утра Боря действительно стоял навытяжку перед официальным лицом – консулом посольства США в Италии. Рассказывал Боря консулу о своей невесте, проживающей в Нью-Йорке вместе с его малолетней дочерью, о своем математическом образовании, безусловной своей полезности для Америки…
Консул, глядя на спортивный костюм Бориса, несвежую тенниску, спросил как бы между прочим:
– А… какое везете с собой имущество?
– Вот. – Боря предъявил авоську, где находилось спортивное бельишко и единственный мятый помидор.
– Да вы действительно… беженец! – сказал консул сочувственно.
– Еще какой! – подтвердил Боря. – Я бежал… от большевиков, как лань от кодлы пантер…
Итальянские каникулы вскоре минули, и старая столица мира, Рим, сменилась новой его столицей – Нью-Йорком, где началось для Бори новое летосчисление его непростого бытия.
МИХАИЛ АВЕРИН. КЛИЧКА «МОРДАШКА».
Утро для Миши Аверина издавна начиналось одинаково: звонил телефон, бесцеремонно врываясь в сон своей трелью, палец механически тянулся к стоящему на полу аппарату, нажимал кнопку, пикал сигнал, означающий включение громкой связи, и голосом, полным недовольства и страдания, Миша бурчал:
– Утро еще не наступило, а в стране дураков уже кипела работа… Ну?
Затем, часто после смешка, в динамике раздавался голос звонившего, и нес этот голос, как правило, ценную оперативно-коммерческую информацию, упустить которую Миша не мог.
