– Кажется, ты много о них знаешь, – заметила Джесса.
Лэрри пожал плечами:
– Это интересная компания. Сотрудники поют ей хвалу без всякого принуждения, и вроде бы она повсюду сеет благо…
– Я об этом слышала, – согласилась Джесса. – Но я все еще не понимаю, что им понадобилось здесь.
– Этого я не знаю. Насколько мне известно, газеты не по их части, что делает это событие особенно любопытным.
Тем более учитывая солидный вклад Олдена в «Риверсайд пейпер», подумала Джесса. Ей запоздало пришло в голову задуматься, не связано ли все это между собой.
При этой мысли целая вереница образов возникла у нее в голове. Сент-Джон, пробормотавший что-то о телефонном разговоре и затем исчезнувший. Сент-Джон, добывающий информацию об этих вкладах. Сент-Джон, произносящий с ледяной уверенностью: «Я уничтожу его».
Джессу охватил благоговейный страх. Возможно ли такое? Мог ли один человек проделать все это так быстро? Даже такой энергичный и целеустремленный, как Сент-Джон?
Мог, имея за собой всю мощь «Редстоуна», подумала она.
Конечно, это был прыжок, но не обязательно вслепую.
«Я уничтожу его…»
Джесса внутренне поежилась. Он произнес каждое слово в буквальном смысле. Джесса понимала и даже приветствовала это намерение, в конце концов, она ввязалась в это, чтобы остановить Олдена, а не потому, что хотела стать мэром.
И еще оставался один образ, который Джесса не могла полностью изгнать из головы, и он мог одержать верх над остальными. Это был образ мальчика, неуверенно и с тоской смотрящего на большого золотистого пса.
Мальчика, который был заперт, как некогда Сент-Джон, в извращенном мире Олдена.
– Вы думаете, что сможете с этим справиться?
Джесса инстинктивно шагнула назад, сожалея об этом трусливом жесте, и вытерла лицо.
– Вы плюетесь, – сказала она с непритворным отвращением.
Джесса знала, что это должно взбесить Олдена, но они стояли перед копировальной конторой вместе с несколькими утренними наблюдателями, и она чувствовала себя в относительной безопасности. Тем более что одним из этих наблюдателей был дядя Лэрри, как ни странно, молча стоявший позади. Тут Джесса увидела, как правая рука Олдена сжалась в кулак, и внезапно засомневалась, не перегнула ли она палку.
– Вы стоите за всем этим, – прошипел он. – Это ваша вина.
– До полудня я не занимаюсь теориями заговора, – отозвалась Джесса, заслужив смех зрителей, которых становилось все больше. Это заставило Олдена покраснеть еще сильнее – он не принадлежал к людям, добродушно воспринимающим смех над собой. Она чувствовала, что он едва сдерживается, чтобы не наброситься на нее или на усмехающихся зевак.
