– В смысле?
– Не думаю, что Эдама случайно унесло потоком воды. Мне кажется, он позволил этому случиться. Или даже способствовал этому.
– Как его мать?
– Да. Она сама покончила со своими горестями – может, он тоже сделал это.
– Удивительно, что Олден это признает.
Сент-Джон произнес это задумчиво, и законченная фраза заставила Джессу задуматься, были ли его мысли такими же краткими и отрывистыми, как его речь. Или же он думал полными фразами и просто сводил их к минимуму, когда говорил? А самое любопытное: почему? Что побудило его развить этот лаконичный стиль?
– Вы хотите сказать, что это могло заставить людей думать, будто он довел ее до этого?
– Должно было заставить.
– Да. Но Олден убедил город, что она давно страдала душевной болезнью и он делал все, чтобы помочь ей, но тщетно.
У Сент-Джона вырвался странный звук, похожий на брезгливое фырканье. В наши дни благородство в политике было анахронизмом, подумала Джесса. Ее отец и дед были исключениями. Но их честолюбие не простиралось дальше Сидара.
Она посмотрела на награду, которую город преподнес ее деду по случаю ухода с поста мэра, – бронзовую скульптуру человека за кафедрой, с молоточком в руке. Отец хранил ее здесь, где мог видеть каждый день, как напоминание о необходимости следовать по стопам своего предшественника.
Джесса перенесла внимание на Сент-Джона. Он смотрел не на нее, а на фотографию на стене. Не на ту, которую хотел использовать как флаерс, а на снимок Джессы в шестнадцатилетнем возрасте с ее любимым Максом, который помог ей выиграть чемпионат штата. Кьюла в редкие моменты спокойствия позировал у передних ног Макса.
– Симпатичная лошадь.
Это удивило Джессу – Сент-Джон казался ей абсолютно городским человеком, который ничего не должен знать о лошадях.
– Он самый лучший, – отозвалась она.
– И сейчас? – Голос звучал удивленно.
– Сейчас ему двадцать. Макс на заслуженном отдыхе. Док Гальперин говорит, что его не удивит, если он доживет до двадцати пяти.
Джесса посмотрела на фотографию, борясь с желанием коснуться изображения усмехающегося пса.
– Если бы собаки могли жить так долго, – тихо сказала она.
– Все еще горюете?
– Конечно. Мне всегда будет не хватать Кьюлы. Он был чудесным псом. Но сейчас у нас есть его внук, Мауи.
Сент-Джон огляделся вокруг, словно ища собаку.
– Он всю неделю с мамой, – объяснила Джесса. – Мауи всегда знает, кому из нас тяжелее.
Она почти ожидала, что Сент-Джон фыркнет. Иногда он казался таким суровым, презирающим все сентиментальные эмоции.
