Золотые кони | страница 23
— Твоя родня не слишком жалует нас.
Он будто не слышал этих слов:
— Только Цезарь может помочь человеку, жаждущему славы.
— Дай мне возможность покинуть Рим!
— На этой неделе я отправляюсь в Равенну. Можешь поехать со мной.
— Равенна находится слишком близко. Нет ли у тебя свободной должности в Галлии, пусть в самом опасном месте?
Он стал покусывать ноготь большого пальца.
— Возможно.
— Я согласен!
— Сначала подумай хорошенько.
— Все, о чем можно было, я уже передумал.
— Что ж, Тит! Возможно, удача еще вернется к тебе. В наши дни множество римлян быстро делают карьеру. Что касается женщин…
— Что это будет за должность?
— Я не хочу сразу рассказывать тебе о ней.
— Из-за того, что она слишком опасна?
— Да.
— Мне все равно.
— Ну что ж, я помню, ты прекрасно владел кельтским наречием?
— Моя мать родилась в Нарбонии. Оттуда же родом были многие наши рабы и моя кормилица.
— Значит, ты говоришь на языке кельтов без помех?
— Без всяких, поверь мне на слово.
Он все не решался посвятить меня в суть миссии, лишь посматривал искоса и грыз свой ноготь.
— Если ты выполнишь мое поручение, — продолжил он, — я назначу тебя военным трибуном. Кроме того, ты получишь приличную сумму, ее величина будет зависеть от успеха ближайшего похода.
— Если его возглавишь ты, он сможет быть неудачным.
— Многие так думают. Но последние сообщения довольно тревожны. Боюсь, что у Сената в ближайшее время появится возможность посмеяться[3].
— Возможно ли такое?
— Пойдем в дом, ветер усиливается. Если не возражаешь, продолжим разговор за обедом.
Он провел меня в свой скромно обставленный рабочий кабинет, столь отличный от кабинета Красса. Здесь стояло множество книг в красивых переплетах, а на столе лежал развернутый свиток.
— Это произведение поэта Катулла. Ах, если бы я мог заниматься одной поэзией!
Кальпурния бесшумно появилась и поставила на столе поднос с миндальным печеньем и вином. После того как она вышла, Цезарь сказал:
— Ты готов меня выслушать?
Я утвердительно кивнул головой, и он начал коротко излагать мне военную обстановку в Галлии. Голос его зазвучал жестче, каждое слово взвешивалось, наделялось значительностью:
— У меня были все основания думать, что в Галлии наступила тишина. Германские племена были отброшены за Рейн, мы разгромили белгов. Я решил, что можно вернуться в Рим. Мне не терпелось пожать лавры победителя и повидать Кальпурнию. Перед самым отбытием я разделил свои легионы на две группы. Одна осталась у подножия Альп под началом Гальбы, бывалого воина с холодной головой, но решительного. Другая — на берегу Луары, реки, которая делит Галлию пополам. Седьмой легион, который входит в эту часть армии и командует которым Публий Красс, стоит на самой отдаленной позиции.