— Давайте я провожу вас наверх, — сказала Каролина, словно завершая мой визит.
Мы молча поднялись по лестнице; сопя и хрюкая, под ногами путался пес. У двери черного хода мы столкнулись с Родериком.
— Тебя мать ищет — интересуется насчет чая, — сказал он. — Привет, Фарадей. Диагноз поставили?
Учитывая, что ему двадцать четыре, а мне почти сорок, этот «Фарадей» меня покоробил. Прежде чем я успел ответить, Каролина шагнула вперед и подхватила брата под руку.
— Доктор Фарадей считает нас извергами, — сказала она, хлопая ресницами. — Дескать, мы гоняем Бетти в дымоход и прочее.
— А что, это мысль! — чуть усмехнулся Родерик.
— С девочкой все в порядке, — доложил я. — Легкий гастрит.
— Ничего заразного?
— Определенно.
— Однако мы должны подавать ей завтрак в постель и целыми днями всячески баловать, — продолжила Каролина. — Какое счастье, что я умею готовить! Кстати… — Она взглянула на меня. — Не убегайте, доктор. Если нет срочных дел, выпейте с нами чаю.
— В самом деле, оставайтесь, — все так же вяло поддержал Родерик.
Приглашение Каролины казалось искренним. Наверное, она хотела загладить нашу стычку из-за Бетти. Отчасти по той же причине, но в основном из-за возможности посмотреть дом я согласился. Хозяева расступились, пропуская меня вперед. Одолев последние ступени, я оказался в небольшой уютной прихожей с аркой, занавешенной зеленым сукном, куда в 1919-м меня привела добрая горничная. Каролина поддерживала медленно поднимавшегося брата, но в конце лестницы оставила его и небрежно отдернула штору.
Коридоры казались сумрачными и неестественно голыми, но в остальном все было так, как мне помнилось: дом раскрылся, точно веер, — взмыли потолки, каменные плиты сменились мраморным полом, казенная окраска стен уступила место шелку и лепнине. Тотчас я поискал взглядом бордюр, из которого некогда выломал желудь; глаза мои привыкли к сумраку, и я ужаснулся: казалось, после меня здесь побывала орда юных вандалов — местами лепнина целиком обвалилась, остатки же потрескались и выцвели. Да и вся стена выглядела не лучшим образом: немногие изящные картины и зеркала перемежались темными квадратами и прямоугольниками от снятых рам. Кое-где порванную муаровую обивку кто-то подлатал, заштопав, как носок.
Я ожидал сконфуженных извинений, но хозяева повели меня сквозь разруху, нимало не смутившись. Мы двинулись правым коридором, куда свет проникал лишь сквозь дверные проемы комнат, расположенных по одной стороне; поскольку многие двери были закрыты, даже в нынешний солнечный день проход полнился глубокими озерами тени. Шлепавший по ним черный лабрадор то исчезал, то вновь появлялся. Под прямым углом коридор свернул налево, и там наконец-то возник размытый клин солнечного света, падавшего из довольно широко приоткрытой двери. Каролина поведала, что в этой комнате, издавна носящей имя «малой гостиной», они проводят большую часть своего времени.
