Ответа он не получил.
До вечера сидел он в полной растерянности и унынии, уронив голову на руки и не зная что придумать.
Куда пошла мать? Неужели к Урун-Буруну? Разве тот может понять хоть одно человеческое слово? В сельве не сохранилось былых зверей, но и те, пожалуй, больше бы поняли.
Вечером дверь открылась и появилась Эльма с заплаканными глазами.
— Твоя мать не вернулась от Буруна. Теперь я сама пойду к нему. Я открою ему нашу тайну, расскажу, что я — прямая прапраправнучка командира корабля, и потребую казнить меня вместе со всеми ними вместо мальчика. А вы с матерью возьмете его и воспитаете, но только не бурундцем. Когда-нибудь познакомь его с моей матерью; скажи ей, что это мой сын.
— Твой сын? — удивился Анд, не успев отговорить Эльму от безумной затеи.
Бурундцы ни во что не ставили похищенных вешнянок и не стеснялись в средствах, когда хотели избавиться от них, а тут сама она выбирает себе конец…
Эльма, конечно, ждала протеста Анда и, конечно, услышала его горячую речь о безумии своего плана. Сегодня же ночью он сам переправит ее к вешним, а если нужно, отведет к матери, вождю вешних, готовый ответить за злодеяния своих соплеменников.
Эльма горько усмехнулась:
— Неужели твой замысел с самопожертвованием разумнее моего? Я хоть мальчика хочу выручить, а ты… хочешь проверить кровожадность вешних? Лучше проверяй ее на мне.
— Хорошо. Я только провожу тебя до острова Дома До неба, до нашего с тобой островка.
— Я готова, — объявила она.
— К чему готова? — удивился Анд.
— Плыть на тот берег под покровом ночи.
— Тогда уже пора, — решил Анд, скрывая горечь.
— Нет, — отрезала Эльма. — Я дождусь возвращения матери.
— Ты дала ей обещание?
— Нет. Она пообещала дать мне почувствовать долг матери.
— Что она могла иметь в виду?
— Конечно, вряд ли это случится так быстро, — сквозь набежавшие слезы произнесла Эльма.
Анд был еще слишком наивен, слишком недавно почувствовал себя мужчиной, чтобы понять скрытые в каждой фразе двух женщин намеки.
Ему оставалось только ждать.
Они ждали долго и готовы были ко всему, кроме того, что случилось…
Дверь открылась, и в комнату, тяжело дыша, вошла мать Анда, ведя за руку с любопытством озирающегося вокруг маленького мальчика.
— Никитенок! — воскликнула Эльма и бросилась к малышу, взяла его на руки.
— А ты черная, — сказал он, слегка отстраняясь. — Не умываешься? У нас на корабле все умываются.
Эльма стала покрывать поцелуями его личико.
— А где мама? Толстая бабушка сказала, что мама здесь.
