Начал он с прославления племени бурундцев, нераздельно владеющего рыбными богатствами реки-кормилицы; о священной, объединяющей всех ненависти к иноплеменникам; о силе единства. Потом, рукой подняв всех с колен, закричал, что богатства нагло крадут у бурундцев вешние с другого берега.
— Да будут презренны воры и разбойники с берега вешних! — визгливо вставил Жрец. — Да не простится никому из истых, одаренных ненавистью бурундцев прикосновение к руке любого из презренных вешних!
Мать восприняла эти слова как угрожающее предисловие к казни виновного, которого сейчас извлекут из толпы. И она уцепилась за Анда.
Анд был готов ко всему.
— Ни крика, ни стона, ни мать, ни один из бурундцев не услышат от Анда, — сквозь зубы процедил он только ей понятные слова. Голубые, широко открытые глаза юноши встретились со взглядом узко посаженных на бородатом лице вождя черных глаз, которые словно искали Анда в толпе.
Так оно и было! Вождь рукой указал стражникам на Анда.
Толпа шарахнулась в стороны, когда стражники направились к застывшему юноше, готовому к тому, что ему скрутят сейчас руки за спиной и поволокут к пьедесталу.
Но первый стражник лишь положил тяжелую руку ему на плечо, а второй, зайдя сзади, больно ткнул кулаком в спину.
Анд смело направился к вождю. Как повелось у бурундцев, ему дадут сказать свое слово перед тем, что ему уготовано. И он скажет, скажет все про Жреца, да и про послушного тому вождя. Поведает бурундцам о добре, которого стаскивают к Жрецу, о жестоких расправах с непослушными Урун-Буруну, о другой жизни, которой жили предки, которых надлежит считать «ненавистными», как и вешних. Анд готов был говорить.
Но заговорил, будто хрипло лаял, Урун-Бурун, указав перед тем Анду на место рядом с собой.
К удивлению юноши, при первых же словах своих он положил ему руку на плечо.
На лающем, понятном бурундцам языке он говорил о юноше, не так давно повторившем клятву кровной ненависти к вешним и мести за погибшего отца, ставшем в передние ряды ненавидящих. Настала пора свершений. Пусть прольется кровь за кровь! И пусть этот ненавидящий юноша пойдет впереди всех в набеге на вешних, который вождь провозгласил на площади. Смерть расхитителям рыбного богатства! У них следует отнять рыболовные снасти как принадлежащее бурундцам Добро, ибо ни о каком другом Добре говорить никто не смеет! Вождь призывал уничтожить всех вешних, если они не покорятся! И завтра, перед утренней зарей, всем славным бурундцам предлагалось вслед за представленным им юношей по прозвищу Кудряш переплыть реку и громить врагов. И каждый из бурундцев, как и Кудряш, может выбрать себе по вкусу любую из вешнянок, что до сих пор так бесстыдно дразнили мужественных мужчин славного племени своей гибкостью, гуляя на вражеском берегу.
