Узнав от Корнилова, что институт ОБУХА «широко известен за рубежом», я отправилась в библиотеку Конгресса в Вашингтоне и попросила дать мне научный журнал, выпускаемый этим институтом. Сотрудница библиотеки Ружица Попович показала мне отметку в каталоге: «Этот журнал не попадает ни в одну библиотеку Америки.»
– Думаю, вы его и в Европе не найдете, потому что его не продают,– сказала она.
– Почему? – допытывалась я.– У вас советские журналы по рыболовству и то есть…
– Мы его давно просим. Каждый раз говорят, что все номера распроданы, а ксерокс-машина на ремонте. У них эту машину двадцать лет никак не починят,– улыбнулась она.
«Профессиональные антисоветчики вытащили эмигрантку на трибуну…», – заканчивает Корнилов, не упоминая о том, что на Слушаниях зачитывались письма и других свидетелей, а химик профессор Азбель сделал большой доклад. Как легко понять, имя профессора Азбеля было «забыто» потому, что профессор говорил об экспериментах на людях в СССР с серьезным фактическим и научным анализом.
«Казалось бы, подобные испытания могли бы проводиться исключительно на заключенных,– сказал профессор,– но дело в том, что организм заключенных предельно ослаблен и, даже если создать на какой-то период нормальные условия жизни, подорванное здоровье этих людей не может быть восстановлено полностью. Поэтому организм заключенных – не лучший материал для научного эксперимента. Для этой цели советским властям удобно использовать те слои населения, которые в силу ряда причин не могут поднять голос протеста. Такие эксперименты на людях проводятся на ряде химических предприятий в СССР. Обычно используются рабочие в так называемых почтовых ящиках. Особое внимание уделяли газам, действующим на психику и нервную систему человека. Изучалось также влияние химической стерилизации, что особенно актуально о учетом коммунистического Китая. Химические вещества, вызывающие стерилизацию у мужчин, во много раз сильнее эффекта, оказываемого радиацией.
Подобные опыты над людьми проводились на химических объектах в Челябинске и Южно-Сахалинске.. По мере подготовки к химической войне военные и некоторые ученые сочли удобным использовать в качестве подопытных объектов студентов.»
Вскоре профессор приехал ко мне с извинениями: у него в России остался сын от первого брака, и начался, со стороны КГБ бессовестный шантаж… Он обеспокоен судьбой сына, и ему, профессору Азбелю, придется отойти от этой взрывной темы и перестать «светиться» в печати…
