Как прекрасно у Н. К. Рериха в его безмерно высоких мудростью стихах:
Зла нет на свете.
Есть только несовершенство.
Создатель не мог сотворить мир для зла.
(Это не дословно, но мысль я, кажется, передал точно). Ни один великий поэт или вообще художник, будь он трагичным, не вгонял человеческий дух в безнадежность. Трагизм искусства, даже самый мрачный, всегда оставлял и оставлять будет человеку свет и надежду.
А в нашем страшнеющем с каждой минутой мире — тем более все напряженнее борьба за человека, за человеческое в нем. Все это Вы прекрасно понимаете, но нет греха в том, что есть, повторяю, веление самой нашей жизни.
* * *
Он еще не насытился кровью —
христианства страдальческий крест?!
И распятых слепою любовью
ветер бездны качает окрест.
И зеленое знамя ислама
в распрях новые жизни сечет,
лязгом танковых траков из храма
скорпион иудейства ползет.
Снова разум людей помрачен
древним спором и кровною местью.
Заповедная клятва времен —
“Не убей!” — разрывается смертью.
И в невиданный фокус войны,
как всегда искривленная линза,
у Великой китайской стены
собирается мрак маоизма.
Вместо ветви оливковой — меч!
Вместо доброй улыбки — проклятье!
Смертны все. Но чтоб голову с плеч
вместо братского рукопожатья?!
Разве солнце горит не для всех?
Разве мало бессчетных предтечей
этих новых, безумных потех
полегло в перегной человечий?!
* * *
Небожитель, туманный поэт,
как ты скоро на землю спустился!
По прошествии тысячи лет
современником быть научился.
Но природы, и звезд, и страстей
на родные слова переводчик —
водит с детства рукою твоей
по-ребячьи изломанный почерк.
Там на кухоньке тесной, ночной
где-то за миллионами окон
человечества ветер сквозной,
пролетая, гремит между стекол.
Он шумит отголосками дней,
он видений толпу поднимает!
Тень Бояна мерещится в ней,
Игорь к битве полки собирает...
В этот час, отрешенный уже
от судьбы и ее многоточий,
ты и Бог, и ребенок — в душе,
разрушитель и все-таки зодчий.
Меры нет — воедино ты свит
из всего, что и есть мирозданье!
Это через тебя говорит
все гремучее пламя познанья!
Так открой же препоны в груди,
окрылись между твердью и высью,
сизым соколом в небо лети,
растекайся по дереву мыслью!
Это из моих новых стихов. Н. Колмогоров.
* * *
Дорогой Станислав Юрьевич!
Спасибо Вам за письмо и за то, что Вы, как старший товарищ, пожурили, поругали. Это мне пойдет впредь за науку. Оправдываться не хочу, но то, что я Вам “поплакался”, действительно только моя слабость. Учусь ходить по редакциям, да плохо получается, никудышный я дипломат. Отсюда зерно гордыни, проросшее в груди.
