Это сказала стройная женщина с большими глазами в завесе длиннющих ресниц, с тонкой и как стрела натянутой фигурой. Бывшая балерина, петербурженка, вагановка Ольга Всеволодовна Всеволожская. Мы выстроились двумя вереницами, держась за палки, прикрепленные к стенам на уровне пояса. Знаменитый балетный станок! Ольга Всеволодовна осмотрела не совсем, мягко сказать, балетную стать наших фигур и начала урок.
Ударили звуки рояльного аккомпанемента, и мы неумело заворочались вдоль стен, прикрепленные к палкам, как молодые, необученные борзые к охотничьим своркам. Слова балетных команд на русском и французском, подаваемые голосом четким, чуть хрипловатым (Ольга Всеволодовна курила длинные марочные папиросы), мягко подстегивали нас, как шелковыми арапниками.
— Выше ножку! Выш-ш-е! Держать спинку! Не заваливаться! Батман! Круазе! Батман тандю! Хорошо, Тамара! Слава Езепов, не приручайте локоть к животу! Оставьте его! Локоть на весу! Пальчики, пальчики тянуть! Коля, у вас классический подъем, любой балетный танцор позавидует такому подъему, а вы держите ногу кочергой! Не жалейте себя! Так... повернулись! Все сначала: батман! Круазе! Тандю!.. Молодец, Тамара!..
И так — полтора часа. С непривычки было как-то трудновато. Иногда доходило до казусов. Как-то Валя Миронов, немного обалдев от непривычной нагрузки, вместо огороженного ширмой угла, где после танца переодевались ребята, вошел в дверь, ведущую в соседнюю комнату, узкую и длинную, как пенал. Там была девчачья раздевалка. Девчонки завизжали:
— Ты что, Миронов, ошалел?
— Фи, — ничуть не смутившись, сказал Миронов, — есть из-за чего шум поднимать? Мы же из одной группы.
Третьим уроком, уж совсем из серии экзотических, были манеры. Да-да, именно манеры, или, если хотите, правила хорошего тона, ликвидированные в семнадцатом.
Не всё “ликвиднули” наши якобинцы в семнадцатом, не всё. Кое-что, оказывается, уцелело и до наших дней благодаря усилиям отдельных личностей. Таких, например, как наш ректор. Он как бы коллекционировал как редкие раритеты подобные дисциплины. И педагогов, помнящих забытые ценности. Манеры преподавала Елизавета Григорьевна Никулина, урожденная княгиня Волконская. Удивительной, какой-то отобранной красоты была эта женщина! Высокая, с седыми, коротко стриженными волосами, с четким, медальным профилем лица, с огромными черными молодыми глазами. Таких византийского разреза глаз, пожалуй, и не отыскать уже было в наши дни. Разве что в редких “оазисах” за рубежом, у представителей первой волны русской эмиграции.
