На следующий день, чуть раньше оговоренного времени, я забежал на опорный пункт к Вячеславу, чтобы вместе идти на инструктаж в отделение, где уже собрались отобранные в предстоящий рейд ребята из моего оперотряда. Участковый, ожидая меня, пребывал в крайне подавленном и растерянном состоянии.
- Слушай, - обратился он ко мне, как только я вошел, - ты не помнишь, что мы такое с тобой говорили на квартире у этого Бакланова?
- Ничего, - недоуменно пожал я плечами, - спросили его новый адрес, извинились за беспокойство да ушли восвояси, а в чем, собственно, дело?
- Да тут такое было... - вздохнул участковый и поведал мне, что сегодня днем начальнику отделения звонил возмущенный Бакланов и требовал объяснений по поводу вчерашнего визита участкового в его бывшую квартиру. Со слов Бакланова, участковый и сопровождавший его "молодой человек в штатском" назвали его "провокатором" и допустили, помимо этого, ряд оскорбительных высказываний в адрес его и его "передового" журнала. На просьбу начальника успокоиться и объяснить поподробнее свои претензии, Бакланов устроил форменный скандал, по сути, обвинив все отделение милиции, во главе с начальником, во всех мыслимых и немыслимых грехах, чуть ли не вплоть до "антисемитизма", угрожая "дойти до самого министра".
- Чушь какая-то, - ошарашенно ответил я Вячеславу, - ничего подобного и в помине не было.
Несколько минут мы недоуменно обсуждали этот нелепый случай, теряясь в догадках, пока я случайно не вспомнил наш вполне безобидный разговор на лестнице и звук захлопнувшейся наверху двери.
- Так вот оно что, - покачал головой Вячеслав, - выходит, этот его приятель нас подслушивал?
- Выходит, что так, - согласился я.
В тот же день мне удалось побеседовать с начальником отделения, которому лично пришлось выслушивать истерические обвинения известного писателя.
Несмотря на то, что общение с ним стоило начальнику немалых нервов, он, будучи человеком неглупым и рассудительным, объективно разобрался в данном инциденте и не стал искать так называемых "козлов отпущения", на роль которых мы с Вячеславом идеально подходили.
К счастью, бурный скандал не получил продолжения и поднятый шум вокруг мнимого оскорбления главного редактора "Знамени" постепенно затих, но у участкового Вячеслава еще долгое время оставался неприятный осадок в душе от незаслуженно нанесенной ему обиды. А для меня впервые, что называется воочию, открылось истинное лицо одного из самых ярких поборников "свободы слова" и "демократии" Григория Яковлевича Бакланова, так усердно скрывавшего его под маской "правдолюба" и "гуманиста".
