Сзади незримой тенью встал Смотритель
— Садись уж убогий. — Пнув под столом ножку стула напротив, позволил Хранитель.
Слуга пряча глаза послушно опустился на стул. Лаер придвинул у нему свою тарелку широким жестом окинув стол, ломящийся от явст.
— Пируй, заслужил.
Смотритель с тоской покосился на столовые приборы, супницу, еще теплые ломти отварной говядины, и обреченно вздохнув, прикрыл глаза, чтобы в следующий момент умоляюще посмотреть на Лаера и в просительном жесте прижать ладонь к губам.
Хранитель утомленно усмехнулся. Этот день отпечатается в его памяти началом головокружительного влета, можно позволить себе несказанную слабость — снисходительность.
— Осознал, учел, вбил в память?
Смотритель поспешно закивал, не веря, что так легко отделался. Лаер снял след заклинания великодушным взмахом руки. Смотритель бочком, каждую секунду ожидая гневного окрика от прикрывшего глаза, но всевидящего хозяина, выпятился из комнаты.
Зала опустела. Хранитель пропустил момент, когда его умом завладела сонная нега, пропустил момент, когда его силы, улучив миг сладкого оцепенения, сыграли с хозяином в свою любимую жуткую игру. Погрузив Лаера в кровавые недры будущего или прошлого. Возможного или вымышленного, но чрезвычайно реалистичного.
Ужасно чувствовать себя беспомощным. Позорно чувствовать свою смерть и не пытаться ничего сделать. Лаер не видел ничего. Почему? Потому что перед глазами встала непроглядная багровая пелена. И здесь, в месте, где он имел право лишь чувствовать и наблюдать, у него не было воли распоряжаться собственным телом. Он знал, что сейчас умрет. Даже знал, почему. Потому что его сознание терзало что-то темное, чуждое, ломающее волю и силу. И магии не было, это нечто жадно ее пожирало. Ощущал под коленями странный горячий пепел, во рту — привкус крови и пыли, и свой пустой ореол. Безвольно повисшие вдоль замершего туловища руки. Но не мог ничего поделать — это ни его мир. Ни его время. Ни его сознание. Он лишь наблюдатель. Слепой наблюдатель. И тут это случилось.
Нечто поглотило его сознание полностью…
— Нет! — яростно прорычал Хранитель, в порыве опрокидывая стол единым взволнованным магическим импульсом.
Он умрет на коленях. Зная, что его сейчас убивают. Трусливо убегающий от битвы за собственное тело, внутри своего же сознания. Как жалкий раб. Без магии…
— Нет.
Совершенно невыразительный бесстрастный голос — Лаер взял себя в руки. Он не может умереть. Его нельзя убить. Он позаботился об этом много лет назад, уже мальчишкой осознавая, что никому и никогда не позволит прервать свою жизнь. Лишь в единственном и исключительном случае его запечатанная нить жизни возможно подастся смерти — если он не изопьет Талант. Но это исключено, скорее рухнет мир, нежели он остановится на пороге.
