«Молодой человек! До чего ты довёл мою Россию! Но, покамест я на месте, моему городу нечего опасаться». Впрочем, тот же образ мог быть подсказан и эпизодом со статуей командора в «Дон Жуане».
Подзаголовок «Петербургская повесть» и Примечания призваны создать у читателя ощущение абсолютной достоверности представленных событий. «Это — хроника, — как бы говорит Пушкин, — не верите — справьтесь у Берха». Получается, что «Медный всадник», помимо всего прочего, результат интригующей «жанровой игры» (такие игры Пушкин очень любил и оставил немало «артефактов»! начиная ещё с «Руслана и Людмилы»).
Повесть или поэма? Заглянем в «Литературную энциклопедию»! «Повесть — прозаический жанр неустойчивого объёма (преимущественно среднего между романом и рассказом), тяготеющий к хроникальному сюжету, воспроизводящему естественное течение жизни. Лишённый интриги сюжет сосредоточен вокруг главного героя, личность и судьба которого раскрываются в пределах немногих событий — эпизодов».
«Поэма — поэтический жанр большого объёма, преимущественно лироэпический. Большое стихотворное произведение на историческую, героическую или возвышенную лирическую тему».
Так что же перед нами? И то, и другое! Или — не то и не другое. Во всяком случае, и здесь — соединение несоединимого, чудо! — оксюморон. Диалектический синтез «великого и малого», «всеобщего и единичного», «неподвижного и текучего», «разума и стихии» и так далее, и так далее.
Сталкивая «повесть» и «поэму», заставляя их напряжённо противостоять друг другу, Пушкин вводит читателя в своё произведение и вынуждает его к «бытию» на границе, как минимум, сразу двух хронотопов «хроникально-бытового» и «мифического».
2.
Первые стихи Вступления задают «мифический» хронотоп.
На берегу пустынных волн
Стоял Он, дум великих полн…
Образ твердыни над пустынными волнами найден Пушкиным ещё в Лицейские годы:
…окружён волнами
Над твёрдой, мшистою скалой
Вознёсся памятник…
Это — «Воспоминания в Царском селе» (1814 год).
Один во тьме над дикою скалою
Сидел Наполеон.
Вокруг меня всё хладным сном почило,
Легла в туман пучина бурных волн,
Не выплывет ни утлый в море чёлн,
Ни гладный зверь не взвоет над могилой —
Я здесь один, мятежной думы полн…
А это — «Наполеон на Эльбе» (1815 год).
Позднее в стихотворении «Поэт» о герое будет сказано так:
Бежит он, дикий и суровый,
И звуков, и смятенья полн,
На берега пустынных волн,
В широкошумные дубровы…
(1827 год)
Всё это очень напоминает Лукоморье — границу между морем и сушей, реальностью и сказкой, миром природным и миром рукотворным. Пушкинский «демиург» — Екатерина Великая («Воспоминание в Царском селе»), Наполеон («Наполеон на Эльбе»), Поэт — наделён чертами как созидания, так и разрушения, Бога и демона, высшего разума и божественного безумия.
