Все встали. Феофанов тоже двинулся вон из кабинета директора, восхищаясь совершенной походкой Жанны и упиваясь духами.
Какая грация, какое волшебство! Белая Уитни Хьюстон с мечтательными, устремлёнными в прекрасную даль глазами, большим чувственным ртом ветреницы Монмартра, над бледным лицом которой звёздной туманностью носится тот самый призрачный романтический флёр.
О подобном неизъяснимом женском изяществе мечтается в ранней юности, на заре жизни, но понемногу волшебный образ смывается мутными потоками времени, ибо всем без исключения известно, что чудес в нашем, забытом богом мире не бывает.
С годами портрет запихивается от греха подальше, чтобы не мешал жить нормально. Взамен находится попроще, виденное надысь, буквально вчера-позавчера, лишь чуть-чуть соответствующее, более или менее, и слава богу, и всё устраивается, как надо, в полном примирении с окружающим. Живёт человек, довольный ближними своими, любит детей и супругу, производительно работает, культурно отдыхает, как вдруг, нате вам — без предупреждения является она, и уже не из мозговой подкорки, а откуда-то из-за угла. И проходит мимо. Только и останется несчастному вздохнуть, глаза вытаращить, признаться восхищённо: есть всё же! Есть! И пожалеть о невозвратном.
Феофанов горько вздохнул.
Удивительно, что Жанна не певица, не деятельница иного рода искусства — обычная служащая вполне приличного ведомства, женщина-разведёнка, живёт одна, воспитывает дочь. Между прочим, большая любительница посидеть в кафе за чашкой капуччино без сахара. Естественно, при этом ни конфет, ни пирожных. Шоколад — боже упаси, про мороженое даже вспоминать не стоит. Фрукты, иногда бокал красного вина под хорошую музыку в приятной компании.
Два раза в неделю — аэробика, по субботам — обязательный бассейн.
Многие, узнав про то, думают: «Она не замужем, какое счастье!». Феофанов тоже когда-то подумал. И начал верноподанно служить давней, несбывшейся мечте, возымевшей ныне изящную фигуру, с соответствующими золотому, нет — платиновому, сечению размерами талии и бёдер, а главное, неизъяснимым флёром, витающим в глазах, звучащим музыкой с губ, сверкающим в каштановых волосах.
Молодые и не очень на то попадаются. Холостые, разведённые, женатые, — несть им числа.
«Вот сейчас возьму и тоже напишу: Я вас люблю», — начал зашкаливать Феофанов.
Сделать это просто, мобильник под рукой, набрать буковки и отправить, испытывая необыкновенный сердечный восторг. А вдруг Жанне надоест подобная наглость в рабочее время? Возьмёт да расскажет мужу со смехом о происках мужского персонала. Тогда всё, извините, карьера закрылась навсегда. Феофанов хмыкнул. Нет, не этого он боится, не мужа. Чихать ему по большому счёту на карьеру, трепещет того несчастного дня, когда Жанна одним словом, взглядом даже, вышвырнет из круга доверенных и приближённых лиц. Вот что действительно страшно для сорокалетнего, женатого, семейного человека.
